Дробовиком или адским огнём
Был сей бесславный твой образ рождён?
Что за ужасный убийственный взгляд
Ведёт твои пули, когда те летят?
Мои друзья сражались плотной группой позади меня. Рампейдж бесстрашно бросалась на врагов в одиночку, даже в своей не по росту большой броне похожая на ощетинившегося стальными иглами ежа. Силой она превосходила десятерых, но пока эти десять набрасывались на неё со всех сторон, пихая в армированные бока, ещё столько же расстреливали её, не щадя патронов. Лакуна размахивала своим миниганом, словно волшебной палочкой, с кончика которой срывались трассы сверкающей смерти, заставляя толпу нападавших двигаться волной взад-вперёд в жутковатом унисоне, в то время как мерцающий магический щит аликорна отражал ответные выстрелы. О присутствии П-21 напоминали лишь редкие взрывы, вносящие сумятицу в ряды нападавших. К несчастью, у тех было полно лечебных зелий, защищённых от влияния ХМА толстыми стенами Стойла, и на моих глазах зияющие раны на телах рейдеров мгновенно закрывались, стоило им выпить живительной жидкости, после чего обезумевшие пони снова бросались в атаку.
Глори перелетала от балкона к балкону, пытаясь отвлечь на себя огонь снизу и одновременно посылая магические лучи во всех, кто пытался использовать верхние уровни, чтобы обстреливать нас сверху. Интересно, огорчилась бы она, узнав, что только что пристрелила Текстбук, худшую учительницу в Эквестрии и единственную, которую я знала в своей жизни. Ту самую, что пыталась дать маленькой кобылке знания про войну, Министерства и кобыл, управлявших ими.
Внезапно левую заднюю ногу пронзила острая боль, и, обернувшись, я увидела кобылку, едва достигшую возраста получения кьютимарки, которая тыкала разделочным ножом в зазор между пластинами моего бронежилета. Заглянув в эти дикие, поражённые болезнью глаза, я попыталась вспомнить её имя. Чем она занималась в Стойле Девять Девять? Кем была её мать, и не могла ли я знать ту по вечерней смене? Что она любила? О чём мечтала?
Но затем я поняла, что ничто из этого больше не имеет значения. И мой драконий коготь прошёл через её незащищённое горло, как горячий нож сквозь масло. Кобылка растеряно уставилась на кровь, которая начала заливать её передние ноги, а затем подняла на меня свой мутнеющий взглд. «Да, это твоя кровь, милая». Нож выпал у неё изо рта, и, закатив глаза, она свернулась калачиком на полу, отдавшись во власть вечного сна.
Когда твои пушки и ружья ревут
И обещание смерти несут,
Встречаешь с улыбкой деяния свои,
Надеясь свободу чрез них обрести?
Я проигрывала эту битву. Безнадёжно. Рейдеров было слишком много, и все при оружии… все в броне… сплочены, как никогда. Они накатывали на меня волна за волной; выстрелы, ведомые их собственными З.П.С., разрезали меня, словно острые ножи, пока я изо всех сил продиралась вперёд. Мой дробовик ревел не переставая; его ствол уже раскалился докрасна. В меня врезалась Энглс, инженер из строительной службы, одетая в самодельную броню из материалов, позаимствованных ею в своей же мастерской. Мой бронежилет пронзили металлические шипы, а сама Энглс попыталась вцепиться мне в глотку зубами. Я списывала у неё домашку по математике годами, о чём она прекрасно знала. И никогда не выказывала недовольства. Отпихнув кобылку от себя, я воткнула драконий коготь ей в глаз и давила до тех пор, пока задняя стенка глазницы не дала слабину, и изогнутый наконечник не погрузился глубоко внутрь её черепа.
«Спасибо за ответы, Энглс…» С каждой убитой мной кобылой, я убивала частичку себя.
Пони, пони, отзвук гнева,
Порождение Стойла чрева.
Чьи копыта, чей же рог,
Создать твой жуткий облик смог?
Ко мне протолкался П-21. Как же я жалела, что не смогла заставить его надеть хоть какую-нибудь броню. На боках синего жеребца блестела кровь от укусов, порезов и ударов, но он пока ещё крепко держался на ногах. О, Богини, как же он стоек. Всю свою жизнь он выносил подобное. П-21 пальнул из Аргумента понизу, и граната, проскочив у меня между ног, влетела в толпу пони передо мной. Взрыв разметал их в разные стороны почти идеальным полукругом. Некоторые погибли сразу. Другие начали вопить от боли. Но абсолютное большинство рейдеров лишь истерически хохотали, глядя на эту бойню.
П-21 вытащил фиолетовую бутылку и протянул её мне. Я тупо уставилась на неё, не сразу сообразив, что это лечебное зелье, снятое с одной из павших пони. «У тебя же есть план?» — умоляюще вопрошали его глаза. Несмотря на всю его ненависть, на всю его боль, он не хотел этого. Только не этого.
Но плана не было. Не было ничего, коме крови, смерти, хихикающего безумия и бессмысленной пальбы в ответ. Только стрельба, ещё раз стрельба, и ничего кроме стрельбы…
А затем П-21 схватили за хвост, и как он не упирался, скользя копытами по залитому кровью полу, утащили в толпу рейдеров, тех самых кобыл, что пользовались им худшим из возможных способов. Рампейдж из последних сил билась на трёх ногах, но на неё наваливалось всё больше и больше рейдеров. Щит Лакуны исчез с яркой вспышкой, когда её опустевший миниган превратился в тяжёлую бесполезную железяку, и она телепортировалась прочь.
В конце концов упала и я. Мир вокруг внезапно окрасился бордовым, по левой стороне тела распространилось странное онемение, а окружающие звуки стали восприниматься так, словно меня окунули головой в ванну, полную воды. Я не хотела сдаваться. Пыталась продолжать отстреливаться. Но моя магия, казалось, внезапно позабыла, как обращаться со спусковым крючком и всем прочим.
С громким плачем сверху спикировала Глори и, приземлившись рядом, распростёрла надо мной свои серые крылья, словно пытаясь оградить от окружающего мира. Её лучевые пушки теперь вспыхивали намного реже, перегревшись от чрезмерного использования. Я уже ничем не могла её помочь и просто лежала, тупо глядя на вращающееся вокруг меня Стойло и чувствуя, как кровь ручьём льётся мне на шею. «Улетай, Глори… Улетай… Возвращайся в Капеллу… Пожалуйста…»
А затем из толпы вышли Риветс и Миднайт. Громко вопя и паля из своего оружия, они схватили меня и утащили на встречу с Мамой. Я так устала. Пустошь хотела знать, когда она меня сломает?
Что ж, считайте, что я сломлена.
* * *
— Ну вот и всё? — спросил Наблюдатель, обращаясь ко мне. Я лежала на грязном матрасе в куче собственных фекалий, рвоты, крови и никчёмности, прислушиваясь к шуму дождя, барабанящего по крыше. На столе неподалёку светился экран терминала, на котором мигало одно-единственное сообщение:
>Отключить питание: Д/Н?
Крупье молча стоял в стороне, глядя на меня со слезами на глазах, и медленно тасовал в копытах свои карты.
— Ты сдаёшься? — спросил маленький механический жук.
— А что ещё мне остаётся? — ответила я вопросом на вопрос. — Я облажалась.
— Думаешь, ты первая? — спросил робот. — Считаешь, что ты худшая?
— Нет, — тихо пробормотала я. — Это ведь не какое-то долбаное состязание, Наблюдатель. Я просто устала. Устала от зла и всего этого дерьма. Устала от мира, где правит это зло, в котором, как бы я ни старалась, обязательно происходит что-нибудь, делающее его ещё хуже. Я убила Деуса и немедленно получила на свой круп нового монстра из Проекта Химера. Пыталась помочь Песчаным Псам, но уничтожила Риверсайд. Каждого мой шаг вперёд обязательно оборачивается тремя шагами назад.