— Ты живёшь вовсе не ради этого зла и этого дерьма, Блекджек. Ты живёшь ради хороших моментов. Живёшь ради мгновений, которые имеют значение, — сказал мне Наблюдатель, паря надо мной. — Только идиот живёт ради страданий.
Я закрыла глаза и ещё сильнее сжалась в комок, чувствуя под щекой холодную, вонючую блевотину.
— А что если хороших моментов больше не осталось, Наблюдатель? — прошептала я.
— Тогда… сражайся изо всех сил, чтобы они появились вновь, — ответил Наблюдатель. — Сражайся, покуда у тебя есть пули. Сражайся, покуда целы твои ноги. Сражайся за своих друзей. Делай всё возможное и не сдавайся, пока дела снова не наладятся. Всё идёт как должно, Блекджек? Ты довольна тем, что происходит сейчас? Уверена?
Я не могла ему ответить. Не могла рассказать. В отчаянии я посмотрела на Крупье, по щекам которого текли слёзы, и он медленно поднялся, перемешивая в копытах свои потёртые карты.
— Я буду ждать тебя снаружи, — тихо прохрипел он и, отворив дверь, вышел под дождь.
— Проклятье, Блекджек! — закричал на меня Наблюдатель, когда я медленно поднялась на копыта. — Ты нужна нам! Нужна П-21! Нужна Рампейдж! Проклятье, ты нужна мне! — Его тонкий голосок трещал прямо мне в лицо. — Борись! Мы не справимся без тебя!
— Я не могу больше бороться. Что бы я ни делала, это ведёт лишь к гибели новых пони. И список смертей становится всё длиннее и длиннее, — спокойно ответила я, подходя к двери. — Пришло время расплаты…
Боль становилась всё сильнее и резче, словно что-то пыталось просверлить мне череп.
— Проклятье, Блекджек! Я не позволю тебе умереть! — закричал Наблюдатель голосом Глори. — Я спасу тебя… найду способ… как ты, в своё время, спасла меня. Я не могу потерять тебя, Блекджек. Ты — всё, что у меня осталось.
Я изо всех сил зажмурила глаза, а боль становилась всё сильнее, пока, наконец, не заслонила собой все прочие чувства. И в мире не осталось ничего, кроме этой боли.
* * *
— Есть! — услышала я дрожащий голос Миднайт, чувствуя, как что-то вытаскивают у меня из головы. С металлическим звоном в пустую жестянку рядом со мной упала окровавленная пуля.
— Вколите ей ещё одну дозу Мед-Икса, — распорядилась Глори. — Я бы даже решилась использовать Гидру, если она у нас есть… — добавила она, глядя, как я корчусь в копытах держащих меня пони. — И залейте в неё несколько целебных зелий!
— Поторопитесь, — прохрипела навалившаяся на меня сверху Риветс.
Самого укола я не почувствовала, но он немного приглушил боль, принося долгожданное облегчение. К моим губам поднесли металлическую воронку, с трудом вставив её между стиснутыми зубами. Почувствовав в горле горьковатый привкус лечебного зелья, я рефлекторно сглотнула. С каждым новым глотком боль становилась всё слабее, а раны затягивались под действием лечебной магии, растекающейся по моему телу.
Наконец, я расслабилась. Голова по-прежнему раскалывалась, но, похоже, в моё израненное тело вновь возвращалась жизнь.
— Что… — слабо пробормотала я, оглядывая компанию из серой земной пони, чёрной единорожки и Глори. — Что произошло… Почему так болит голова?
— Тебя больше интересует та часть, где ты сломя голову ломанулась в Стойло, полное рейдеров, или та, где получила пулю в голову? — спросила Глори чуть раздражённым тоном, в котором, впрочем, угадывалась явное облегчение. — Разве ты не слышала, как П-21 предупреждал, чтобы мы притормозили? Что что-то явно было не так?
— Припоминаю… смутно… но мне хотелось убедиться, что Стойло заперто. А потом на меня что-то нашло, и всё стало как… в тумане. — Я приподнялась и коснулась своей головы, скривившись от боли. — Меня подстрелили? Но ведь я была в шлеме!
— Именно поэтому твоя голова всё ещё у тебя на плечах, — ответила Миднайт, левитируя ко мне мой шлем. На самом деле, судя по вмятинам и царапинам на нём, мне попадали в голову неоднократно. И одна пуля сумела-таки пробить броню и вонзиться мне в голову. Я взглянула на окровавленную пулю в банке. Бронебойный патрон калибра.308. Я и сама бы догадалась воспользоваться такими, не будь так поглащена истреблением… истреблением…
«О, Богини…» Моё сердце начало колотиться всё быстрее и быстрее, когда я осознала, что натворила. «Дьюдроп. Шаффл. Та кобылка с ножом. Я убила их…» Я почувствовала, что начинаю раскисать прямо на глазах у подруг. «Нет! Сейчас мне нельзя сдаваться. Для них это станет ударом! Я должна собраться и держать свои нервы под контролем так же крепко, как Глори сжимает моё копыто в своих».
Её вопрос спас меня от полной потери самообладания.
— Что здесь произошло?
Риветс взглянула на Миднайт, потом на меня, и начала неторопливо рассказывать:
— Ну, ты заставила нас эвакуироваться сюда, на уровни технического обслуживания, и какое-то время сверху до нас доносились выстрелы и грохот. Некоторые из захватчиков пытались спуститься вниз, но с помощью труб, рогов и копыт мы сумели от них отбиться. Затем всё стихло, и мы просто ждали, что кто-нибудь придёт и выручит нас.
«Потому что кобылы в Стойле Девять Девять делают только то, что им говорят. А я велела им спрятаться».
Миднайт посмотрела на меня с торжественной улыбкой.
— Сверху доносились крики и звуки борьбы, а вскоре началась стрельба. На Смотрительницу… напали… и она сказала, что это ты и твоя мать были теми предателями, что впустили рейдеров внутрь. Но я-то слышала передачу на твоём ПипБаке. И знала, что на самом деле это она отправляла и получала передачи извне. Поэтому меня она тоже объявила предателем и отдала приказ о моём аресте.
Риветс серьёзно кивнула.
— В связи с этим, я решила, что будет разумно отсидеться внизу, пока не поймём, что делать дальше. Некоторые пони всё же отправились наверх, но большинство из нас остались здесь, пытаясь придумать, как вытянуть из Смотрительницы нужные ответы.
— Почему вы просто не арестовали её? — слегка нахмурившись, спросила Глори.
— В нашей системе такой процедуры не предусмотрено. Не было прецедентов, — объяснила я, но затем поняла, что это не совсем так.
— Понятно… — тихо ответила Глори, но я знала её достаточно хорошо, чтобы понять, что на самом деле она подумала: «Какая глупость».
— Последний случай, когда пони пытались свергнуть Смотрительницу, едва не привёл к гибели всего Стойла, — добавила я, радуясь возможности проявить эрудицию. — Здесь этому придают большое значение. — Эти слова немного смягчили суждение Глори. — И что же случилось дальше?
— Ну, сначала Смотрительница лишь донимала нас короткими отрывочными сообщениями, что все мы предатели, подняли мятеж и прочее, и прочее… Но затем она начала вести себя всё более и более пугающе. Однажды, она целый день провела, просто тупо хихикая по внутренней связи. Сперва мы были уверены, что кто-нибудь наверху наконец сообразит, что это она распечатала Стойло, и запрёт её… вот только они тоже начали становиться такими же жуткими. Смотрительница объявила, что, если мы не хотим голодать, то должны подняться и принять наказание. Это означало… есть… мёртвых пони. Вот с этого момента мы и начали вооружаться, собирая оружие из чего только можно, — сказала Риветс, продемонстрировав мне парогенератор, использовавшийся для очистки реактора, с прилаженной к нему металлической насадкой.
Я задумалась над услышанным. Было несложно представить, как инфицированная Смотрительница требует, чтобы пони ели мертвецов. И что ещё хуже — как те соглашаются делать это. Она ведь была Смотрительницей, а некоторые, вероятно, по её велению с радостью перерезали бы себе горло. Или другим.
— Бедная Мармеладка… она тоже спустилась сюда. Из её рассказа мы и узнали, что Смотрительница объявила «победный пир мёртвецами». Это было отвратительно… но это был приказ. Любая пони, которая отказывалась есть мясо… сама становилась мясом. — «А кобылы Стойла Девять Девять привыкли следовать приказам». — А потом Мармеладка заболела. Она беспрестанно хихикала и кусала саму себя. Пыталась съесть свои собственные ноги. — Риветс вздрогнула, сделав неуверенный, нерешительный вздох. — Мне пришлось убить её… никогда не думала, что сделаю что-то подобное.