— Лечащий талисман тоже будет. Назовем его твоим подарком на день рождения, — ответила Глори.
— Подробности?
— Никаких.
Я надулась.
— Ууу, почему?
— Потому что если мы скажем тебе… ты отговоришь нас.
От этих слов я вздохнула.
— Так Сангвин…
— Не имеет к этому ни малейшего отношения. Он единственный пони, кто не вовлечен. — Она поцеловала меня в щеку. — Я же пообещала тебе.
Ну и отлично… но этот план мне, почему-то, все еще не нравился.
— Вообще-то теперь мне любопытно…
— Оставайся в таком состоянии. А мы пока совершим небольшую поездочку на лодке. Траш сказала, что освобождение её команды с «Селестии» стоит одного бесплатного путешествия.
— Путешествия куда? — улыбнулась я игриво. Затем мои легкие скрутило, и я закашлялась. Видимо, наглотаться воды — быстрый способ подхватить пневмонию… даже без зараженных порчей органов.
— Тихо. Отдыхай и береги силы.
— Ммм, — промурлыкала я. — Я хочу, чтобы Рампейдж отправилась с нами.
— Она занята своими потрошительским штучками… сражается и… делает то, на что способна.
— Не волнует. Хочу её здесь. Она мой друг, и я хочу, чтобы она была рядом, — заупрямилась я и указала на Глори культей. — Хочу. Её. Здесь.
Она попыталась возмутиться.
— Только потому, что ты…
— Красивая? Очаровательная? Остроумная? — ухмыльнулась я. Эти слова были предпочтительней правды: изнасилована, покалечена и почти мертва. Она икнула, и я добавила, — И никаких слез. Я серьезно. Тонна навоза в обратном случае. — Она шмыгнула, и я улыбнулась. — Я хочу её рядом, Глори. Я знаю почему она ушла. Я и Скотч на лодке, одни… что-то плохое могло бы случиться. Но теперь, когда мы вместе, я хочу всех своих друзей рядом со мной. Хорошо?
— Довольно много пони для одной поездки, — тихо произнесла Глори.
— Убедись, что у вас есть надлежащее расписание проверять мои простыни. Вонь, скорее всего, можно будет ножом резать. — Я знала, что это необязательно. Я весь день ничего не ела и по-прежнему была не голодна. Да и мои причиндалы так опухли, что я не смогу сходить, не закричав при этом. Но я должна была оставаться Блекджек, насколько могла.
А и ладно. Потерплю до конца жизни.
— Ладно. Хоть мне это и не нравится, но я разыщу её, — сдалась Глори.
— Видишь, Скотч? Можно получить все что угодно, если будешь достаточно больной и жалкой.
Кобылка скептически хмыкнула.
— Единственный раз что я болела, был когда меня доставили в больницу из-за ранения в бок.
Я то и дело соскальзывала в бессознательное состояние. Я не могла следить за временем. Рядом со мной стояли вода и Спаркл-Кола, но я не пила. Глори пыталась покормить меня истолченными, жареными Сахарными Бомбочками, смешанным с сырым яйцом, но меня тошнило даже от её готовки. Я знала, что в помещении были еще пони, но не могла сказать кто. Вскоре мы покинули реку и покачивались на волнах.
— Мы в океане? — спросила я никого конкретно.
— Да, — раздался голос П-21 справа от меня, и я подпрыгнула. Ну, подпрыгнула бы. Вздрогнула, скорее. Он мягко усмехнулся:
— Я думал, что с потерей зрения, слух усиливается.
— Да, но ты тот еще тихий пони, — пробормотала я. — Так…
— Я не скажу ничего об её плане, неважно как сильно ты можешь обгадиться, Блекджек. Я уже видел то дерьмо, куда ты обычно вляпываешься, помнишь? — усмехнулся он. — Не думаю, что её план сработает… но это её план. Даже если тебе он не нравится. — Он приложил копыто к моему лбу. — Как лихорадка?
— Буээ. — тихо пробормотала я. Ну почему им нельзя манипулировать попроще?
— А другие места? — тихо спросил он.
На секунду, я смутилась. Откуда он узнал… ну конечно же он знал. Я слегка покраснела.
— Болят…
— Я бы предложил лед, но сомневаюсь, что найду здесь хоть одну машину для льда, — ответил он. — Это еще не свалилось на тебя?
— Что свалилось? — я смущенно улыбнулась. Но я знала, что он имел в виду… я притворялась. И он прекрасно знал, что я притворяюсь.
— Ничего серьезного… — На самом деле очень серьезно.
— Боль не такая уж и сильная. — Боль была адской.
Я задрожала. Но я не могла расклеиться… только не сейчас. И все же я не могла остановиться.
— Я должна это сделать. Должна.
Но это ничего не изменит. Я могла обмануть Скотчи и Глори. Я могла улыбаться и вести себя так, будто меня ничто не тяготит.
Но не с ним. Потому что он понимал. Потому что однажды, я сделала нечто похожее с ним, и не раз, я ясно помнила. Использовала его. Отправляла его, чтобы им пользовались. Отправляла его быть подстилкой Смотрительницы. А потом я медленно повернулась. Как можно тише, я катнулась к нему и зарылась лицом в его грудь. Он крепко держал меня, глухо рыдающую на его груди, со слезами выходила вся та боль и унижение.