По воксу вновь раздались обрывки помех, но оба примариса не обратили на них внимания. Кастор продолжил:
— Брат, ты знаешь его не хуже меня. Он тяжело принимает потерю каждого из Ультрамаринов. Наш способ ведения войны на этой планете диктуется обстоятельствами. У нас нет разведданных о лидере, руководящем здешними чужаками, и без возможности нанести один точный удар нам остается только поддерживать Гвардию. Ты видел, чего мы достигли сегодня. Сколько бы недель потребовалось и сколько бы еще тысяч погибло, если бы смертные улица за улицей пробивались к реке без нас?
— Вы обучены воевать, и потери неизбежны, — ответил Поликсис, и его слова прозвучали вымученно и печально. — Я давным-давно смирился с этим. Но если мы не сумеем найти способы для скорейшего разрешения данного конфликта, немногие покинут эту планету.
— Я переговорю с капитаном, — повторил Кастор. — И тебе следует поступить так же. Уверен, это волнует и его самого.
И снова вокс разразился резким всплеском помех. Кастор почувствовал холод внутри — предчувствие, выработанное более чем за сотню лет боевых действий. По едва заметно изменившейся позе его брата он понял, что тот переживает то же самое.
— Что-то не так, — сказал апотекарий.
Не говоря больше ни слова, два примариса выбежали из крипты. Поликсис жестом отправил туда ожидавших снаружи четверых сервиторов ордена в голубых одеждах, чтобы те запечатали останки Овидона в черный пластековый пакет, который несли с собой. Космодесантники взобрались по каменной лестнице, что вывела их обратно в базилику, где ординарцы-снабженцы в форме Департаменто Муниторум уже спешили убраться с их пути. Лишь когда они оказались в амбулатории за апсидой базилики, вокс-сигнал стал четче и открылась полная картина происходящего.
Резко усилившийся поток вокс-сообщений исходил с высокой орбиты. Из обрывков текущих переговоров, улавливаемых вокс-бусинами космических десантников, можно было заключить, будто Имперский Космофлот, вставший на якорь над Икарой IX, был приведен в состояние полной боевой готовности.
Оббежав амбулаторий, они вошли в алтарную часть, где располагалась голокарта. Вокруг нее в беспощадно ярком свете импровизированных люменоматриц стояли бледные и вспотевшие люди. Там были командиры корпусов Гвардии в полевой форме своих полков, офицеры-связисты, старший интендант Муниторума и командующий местными икаранскими соединениями — они тревожно переговаривались, пока два адепта Механикус настраивали карту, склонившись над регулирующим реле. Кастор заметил присутствие фельдмаршала Штефана Клоса, сына лорд-генерала Хельгара Клоса, одного из Героев Кадии, многократно награжденного командующего Астра Милитарум, чье лицо было испещрено не меньшим числом шрамов, чем у капитана Деметра.
Сам капитан тоже был здесь. Он почистил и смазал свой доспех типа «Гравис» всего через несколько часов после дневного сражения и ныне возвышался над офицерами и штабной обслугой сияющей башней. Шлем висел на бедре, прикрепленный магнитным замком, а иссеченное лицо в пляске света люменов сверху и отблесках карты снизу выглядело суровым и спокойным. Люди, стоявшие рядом, поспешили расступиться, когда к нему подошли Кастор и Поликсис.
— Братья, — сказал он, — совершили ли вы над братом Овидоном прощальные обряды?
— Да, брат-капитан, — ответил Кастор.
Капеллан и апотекарий сняли шлемы, когда подошли к карте, памятуя о приказах Деметра как можно чаще открывать свои лица в присутствии смертных союзников. Большинство Адептус Астартес не волновало, что в них видят лишь непоколебимых автоматонов, однако, как многие из избранных Жиллимана, капитан Фульминаты казался одновременно и солдатом, и дипломатом. По словам Деметра, показывать простым солдатам и гражданам Империума, что космодесантники тоже состоят из плоти и крови, было благотворно для боевого духа смертных бойцов. Поликсис понимал доводы капитана, хотя и знал, что Кастор считает это глупейшей показухой. Но капеллан достаточно уважал капитана, чтобы придерживаться правил в его присутствии.
Кастор знал, что без шлемов их с апотекарием родство становится видно невооруженным глазом. У обоих были тяжелые властные челюсти, подчеркнутые природной тяжеловесностью и ширококостностью всех примарисов, хотя у Кастора остались шрамы от тиранидских когтей, отличавшие его от брата. У обоих были золотые, как ломящиеся от пшеницы поля Иакса, волосы — Поликсис стриг их очень коротко. Но наибольшее сходство им придавали бледно-серые глаза, холодные и проницательные. Простым людям взгляд этих глаз мог бы показаться задумчивым или даже грустным. Было очевидно, что даже преображение, придававшее всем Ультрамаринам общие черты, немногое изменило для Кастора и Поликсиса. Они были братьями задолго до первых обрядов вступления.