Он поднял взгляд на далекую и безжалостную красоту набирающего обороты сражения на высокой орбите, но его мысли продолжали блуждать. Литании, что он запоминал, будучи инициатом, так часто упоминали о важности наследия и традиций, о том, что благодаря геносемени Адептус Астартес можно обрести бессмертие. Когда-то он сомневался в подобных изречениях — никаких воспоминаний прошлых поколений геносемя не сохраняло, бессмертие было не более чем метафорой. Будущие боевые братья учили наизусть имена тех, кто умер до них, и их многочисленные деяния, и их сердца порой бились чаще оттого, что они носят внутри частичку этих деяний, — но сами деяния оставались для них всего лишь историями о давно прошедшем. Однако подобные сомнения терзали Поликсиса лишь в юные годы, когда он начинал свыкаться с новой жизнью. Теперь он был умнее и понимал, что личность и в самом деле почти ничего не значит.
— Наша общая цель — сражаться и жертвовать собой, когда сил сражаться больше нет, — прошептал себе Поликсис, глядя на небо и позволив ободряющей литании апотекариона облегчить его мысли. — Передавать наше собственное геносемя, чтобы другие могли служить ордену, когда мы уже не можем.
Возможно, его печаль усугубляло то, что Овидон был уроженцем Марса, одним из первых космодесантников. Они прибыли в Ультрамар, на Макрагг, и окрасили свои доспехи типа X в голубой цвет Ультрамаринов. Они заучивали доктрины ордена, сражались, проливали кровь и умирали рядом со своими новыми братьями, но были рождены не в Ультрамаре и даже не на Пятистах Мирах. Они были первыми из рода, первыми примарисами, сотворенными на далекой красной планете сущностью, находящейся далеко за пределами их понимания.
Поликсис родился не на Марсе, а в королевстве Ультрамар, на агромире Пакс, и стал первым Ультрамарином-примарисом, произошедшим с родных планет ордена. Одним из первых, поправил он себя, когда его кровный брат спустился по ступеням базилики и присоединился к нему.
Апотекарий кивком приветствовал брата. Кастор промолчал, глядя на небо. От глянцевой черной поверхности его силового доспеха отразился беззвучный сполох — дала залп бортовая макропушка, или же выстрелил лэнс-излучатель. Оба космодесантника не проронили ни слова.
При взгляде на брата Поликсиса захлестнуло воспоминание. Вот он смотрит на россыпь звезд, лежа на спине. Руки и ноги ноют после долгого трудового дня. Ночь тепла, тиха и полнится сладким и пряным ароматом собранного урожая… Медике внутри него с легкостью растолковал неожиданные видения — это всего лишь активация мозговых синапсов, тень в заброшенной комнате, что исчезнет с наступлением рассвета.
Подобные вспышки воспоминаний не были редкостью среди первого поколения примарисов, рожденных в королевстве Ультрамар. Поликсис понимал лучше прочих, что космодесантники великолепны в бою, но все же несовершенны, и что создание нового примариса не всегда проходит идеально. Кастору иногда удавалось вызвать в памяти абсолютно точные картины из их общего детства. Поликсису было намного сложнее — его прошлое истончилось до таких вот смутных обрывков, кажущихся чем-то ненастоящим. После обучения в апотекарионе он решил считать эти клочки воспоминаний незначительными нарушениями мышления, вызванными излишним возбуждением. Когда-то, вероятно, он лежал, откинувшись на спину, посреди поля на Иаксе — скорее всего, неподалеку от общины, которую он называл домом, — рядом с братом, и смотрел на ночное небо.