Я дотронулся до спящего ребенка у него на руках.
— Теперь у нас есть она.
Джесси смотрел на реку.
— Когда умер муж Иви, она справилась с этим одна.
Мы были не одни.
Бок о бок мы готовились к вечной тьме, ждущей впереди.
Но она оставила нам яркий свет, чтобы помочь найти выход.
Она подарила нам рассвет — Доун.
Глава 64
Расстояние между гипотезой и выводом измеряется научными шагами.
Но как измерить любовь?
Шаги начинаются с прыжка веры.
И закончится все очень тяжелым падением.
Мичио. Шесть лет спустя…
До Иви я строил свою жизнь вокруг стремления к научным знаниям, как ученик, посвятивший себя постановке вопросов и поиску возможностей. Когда вирус уничтожил девяносто процентов человеческой расы, мое внимание сузилось и сосредоточилось на одном важном ответе. На единственной возможности. На единственной оставшейся в живых женщине.
Она была не просто ответом на наше вымирание. Она была моим ответом. На все на свете.
Я добровольно отдал ей свое сердце, и она окружила его своим сердцем, сделав его больше, сильнее и достаточно могучим, чтобы разделить его с ее Лакота, ее священником и ее дочерью. С тремя людьми, которые любили меня так же сильно, как Иви.
Большую часть времени.
Прямо сейчас они смотрели на меня так, словно у меня вообще не было сердца.
— Папочка, будь паинькой, — Доун обвила руками седеющую шею Дарвина и одарила меня надутым взглядом, который напоминал меня самого, когда я был бессердечным мудаком.
Джесси лежал на залитой кровью плитке в гостиной нашего плавучего дома, выгибая спину в агонии и шипя сквозь клыки.
— Да что с тобой не так, блядь?
Этот крутой парень мог скулить, как маленькая девчонка. Хотя, наверное, мне следовало предупредить его, прежде чем выдергивать стрелу из его груди. Это была не смертельная рана. Пауки должны попасть ему в мозг, чтобы заставить меня волноваться.
Но я действительно волновался. Каждый раз, когда он и Рорк кидались в бой без меня, мои внутренности истекали кровью. Сегодня была моя очередь оставаться с Доун, и я ненавидел это. Мы должны были сражаться вместе и умереть вместе. Я едва пережил смерть Иви. У меня не было силы вынести их гибель.
Я отложил стрелу в сторону и провел рукой по лицу. Джесси страдал от боли, и все, что я ему предложил, — это бесстрастный взгляд и жесткая хватка на шее, пока я вырывал металлическое древко.
Из нас четверых Иви всегда была мягче всех. Без ее снисхождения мы, как правило, справлялись со своими проблемами, толкаясь и рыча, как стая волков. Вся нежность, оставшаяся в нас, приберегалась для Доун.
Если бы Иви была здесь, она бы прижалась к Джесси всем телом, поцеловала его в губы и сказала, что любит его.
Я делал это только тогда, когда был твердым и голодным. А мои клыки погружались в его шею.
Может быть, его нужно обнять? Я раскрыл объятия и попытался подавить улыбку.
— Отъебись, док, — его раздражение еще больше усилилось. — Просто останови кровотечение. У меня еще куча дел.
Рорк сел рядом с ним — кровь капала из многочисленных укусов на его теле, а его лицо исказила гримаса боли.
— Доун, сделай одолжение своему па и захвати виски с камбуза.
Она вскочила с корточек рядом с Дарвином, в ее золотисто-зеленых глазах светилась решимость. Глаза Иви.
Я схватил ее крошечное запястье, останавливая ее.
— Его выпивка может подождать. Положи сюда свою руку, — накрыв ее пальцами дыру в груди Джесси, я крепко надавил. — Ты можешь так подержать?
— Конечно, могу, — она сжала челюсти и посмотрела на меня взглядом старой души, но в ее музыкальном голосе, в россыпи веснушек на носу и в том, как свободная рука теребила медную прядь волос, безошибочно угадывалась молодость.
В свои шесть лет она видела больше крови и смерти, чем я, тридцатилетний врач до вируса. Но она была бесстрашной, честолюбивой и упрямой. Совсем как ее мать. Ее мягкий смех, энтузиазм в учебе, уверенная манера держаться — так много всего в ней напоминало мне Иви. Это сходство дарило мне почву под ногами. Она была как бы продолжением души Иви, и мне нужна была эта связь.
Я подошел к тому месиву, в которое превратилась нога Джесси, и осторожно вытащил осколки артиллерийского снаряда из его кожи и мышц.
— Сколько пауков на этот раз?
Наша роскошная яхта с четырьмя спальнями стояла на озере Мид, на расстоянии одной поездки на катере по реке Колорадо до дамбы. Мы съехали с дамбы через два месяца после смерти Иви, построили самую большую лодку на озере площадью в сто миль и сделали ее своим домом. Мы потопили все остальные плавсредства и не давали нарушителям прорваться через высокие зазубренные утесы, окружавшие наши воды.