Согнув палец, я показала ему жест «иди сюда».
— Сам посмотри, — я открыла рот и показала язык. Это казалось таким детским поступком, и мне хотелось немедленно убрать его обратно. Но как еще я могла доказать, что я не нимфа?
Мичио поднял ладонь, останавливая другого мужчину.
— Ни шагу, пока ты не перестанешь целиться в нее из оружия.
Амос опустил винтовку, приклад дребезжал в его хватке, пока он крался вперед, как раненная тля. Когда он остановился на расстоянии вытянутой руки, я подавила желание съежиться под его пристальным взглядом и продолжала держать язык высунутым. Мои стражи вокруг меня переступили с ноги на ногу от той же нервозности.
Наконец, он сделал шаг назад и потер рукой голову.
— Не знаю. Ниче не вижу, но я не доктор.
— Иди сюда, Иви, — Мичио обхватил меня за бедра и приподнял вдоль своего тела, пока наши губы не очутились на одном уровне.
Я мельком увидела озорную искру в его глазах прямо перед тем, как его губы накрыли мой рот. Я наклонила голову набок и открылась для него, давая ему то, чего он хотел. Мои пальцы впились в его плечи, когда наши языки принялись скользить вместе, лизать и кружить. Он делал из этого доказательство, но поцелуй не смягчился и не замедлился. Он атаковал мой рот, царапая мои губы реально острыми зубами.
«Ой. Это был укус? Иисусе, я ощутила вкус крови».
Он отпрянул, широко раскрыв глаза, но его шок продлился недолго. Его ладони стиснули мои бедра, и он вновь набросился на мой рот, его дыхание участилось, язык проник еще глубже, голоднее, покалывая каждую клетку в моем теле.
Когда он оборвал поцелуй, моя голова кружилась. «Мамочка родная». Я облизнула влажные, пульсирующие губы.
Он поставил меня, поддерживая в стоячем положении и прижимая к своему боку.
— Ты целуешь свою нимфу вот так?
— Нет, сэр, — ахнул Амос, и в его голосе звучало изумление. — Как это возможно?
Я прикоснулась к губам, а убрав ладонь, увидела красное пятно на пальце. «Безумие».
Мичио крепче стиснул свою хватку.
— Она особенная, Амос. Ты ей не навредишь.
Амос покачал головой и продолжал осторожно осматривать мои бедра, грудь, лицо и снова грудь.
Я кашлянула.
— Нимфа?
— Да… — он сглотнул, — …мэм.
Пауза перед «мэм» заставляла ощетиниться. Недоверие налицо.
Его кустистые брови нахмурились, когда он повернулся.
— Сюда.
Глава 7
Длинные ногти, зазубренные и желтые, скребли по прутьям клетки, сдирая то, что осталось от краски. Полосы розового сатина висели с тощего как у мертвеца тела, а смуглая кожа натянулась на суставах скелетообразных рук как прозрачная бумага. И стоны. Будоражащее стенание пронизывало мои кости и заставляло их ныть.
Чем вообще думал тот парень в грузовике сафари, собирая лак для ногтей и резинки для волос? Серьезно, он собирался сидеть и красить ей когти? А она поблагодарила бы его, разинув свои ротовые полости, пронзив и превратив в тлю. Может, он просто надеялся. Надеялся на лекарство.
Я прислонилась к Рорку, который не сходил с порога чего-то вроде ветеринарной клиники. Погнувшиеся стальные столы, запылившиеся раковины, пустые холодильники и целая стена клеток занимали пространство. Если здесь когда-то и пахло антисептиком, то теперь этот запах заглушила плесень и запустение.
Мичио и Джесси проверяли кладовку и шкафчики… На предмет мертвых тел? Бабайки? Кучи оружия? Я не винила их за осторожность.
Нимфа запрокинула голову и раскрыла челюсти. За ее губами шевелились тоненькие трубчатые придатки, скользившие вокруг длинного, похожего на копье щупальца. Мясистые ротовые части хватали воздух, нетерпеливо тянулись.
Зрелище было отвратительным, но я все еще могла различить остатки человеческой женщины. Длинные ресницы трепетали, когда она кричала. Она отмахивалась от спутанной гривы черных волос, лезших в лицо. И похоже, она узнала Амоса — ее крошечные зрачки следили за его передвижениями, когда он вошел в комнату.
Но именно химический резонанс существа заставил меня остановиться на пороге. То ли дело было в физической близости, то ли в какой-то эмоциональной ассоциации через нашу общую связь, но странная частота, исходившая от нее, скрутила мой живот почти до боли.
Я повернулась, чтобы высунуть голову на улицу и наполнить легкие свежим воздухом. Таллис и Жорж патрулировали противоположные концы заповедника, который простирался по травянистой равнине, окруженной низеньким лесным массивом.
Шум крылатых насекомых и чирикающих птиц доносился из обширной долины. Пейзаж в ярком свете солнца был живописным, расцветал сотней оттенков зарослей. Грубые деревянные заборы ограждали территорию, но большие фрагменты пали под ползучими и цветущими руками Матери Природы.