— Вы наденете длинные черные туники и защитные перчатки, поэтому вопрос заражения не должен вас беспокоить… «Избранную» усыпят, и она умрет через несколько мгновений. Тело повреждать нельзя, ибо в противном случае слить кровь будет сложно.
За окном с заснеженного куста вспорхнул черный дрозд. Все трое резко обернулись.
Длинные полосы белой хлопчатой материи нужно сложить ровно, одна на другую на маленькую железную табуретку возле раковины.
Дело пошло быстрее, когда она оторвала первые лоскутки от своего халата, надрезая ткань острым краем зеркального шкафчика. Разрывая материю вдоль, Шелли получила полосы около метра в длину и несколько сантиметров в ширину. Наделав с дюжину отрезков, Копленд остановилась, чтобы перевести дух. Ее глаза светились холодной решимостью, да и сама женщина очень походила на призрак.
Потом Шелли пододвинула табурет и забралась на него, качаясь и рискуя упасть в любой момент. С трудом женщина сняла круглый плафон и, спустившись, прислонила его к стене. Когда Копленд снова подняла голову, яркая лампочка ее ослепила. Под светильником обнаружился крепкий, надежный крюк в потолке. Его она и искала.
Гален быстро пробежал глазами листок, который держал в руках. Ему казалось чистой воды гротеском и не верилось, что перед тем, как поразить мисс К. священным кинжалом, надо прочесть вслух текст, написанный на бумажке. Но он знал: никакие доводы не заставят Альбина отказаться от соблюдения жестких канонов экзекуции, действовавших еще со времен отцов пилигримов и костров Салема,[178] когда Овен прибыл на берега Америки. Судя по поведению Никострата, ему в голову пришли те же мысли.
Гален прокашлялся, по виску вниз сползла капля холодного пота. Он впервые облачился в торжественные одежды палача тайного общества.
«Хнум-Ра,[179] властелин Эсны, великий первоначальный Овен. Проснись, о Бог всего сущего, вылепивший человека, животных больших и малых, змей, рыб и птиц. Ты разделяешь члены, окрашиваешь шкуры и заставляешь двигаться языки, говорящие на разных наречиях. Ты — взгляд Ра, священно-рожденный сын зари…»
Надо свить веревку, которая выдержала бы вес тела. Во время учебных выездов, когда отрабатывались действия на враждебных территориях, Копленд много раз видела, как полоски ткани соединяют и искусно переплетают друг с другом.
Шелли поняла, что для колебаний и размышлений времени не осталось. Черта с два она им сдастся. С самого момента аварии женщина ощущала, что в ней неуклонно растет пугающее чувство уничтожения. Словно после того, как внутрь попало коварное вещество Аль-Хариф, все остальное потеряло значение. Ей не было страшно. Слишком долго тянулась азартная игра, а теперь предстояло совершить настоящий поступок.
Руки работали с лихорадочной точностью и поражающей скоростью: эйфория последнего отчаяния перед уходом. Наконец веревка была готова, прочная и крепкая. Шелли замешкалась на секунду, потом целиком сосредоточилась на петле.
«О Ахет,[180] огненная суть жизни, коснись своей рукой и сопроводи нас, пока мы не станем Перет,[181] твоей возлюбленной и продолжательницей. Мы в тебе благодаря Хнуму, наделяющего силой. О Ахет, мы, люди песков, усладим твое сердце смоквами[182] и украсим голову виноградной лозой, подготовим тебя к наводнениям и поможем подняться во всей полноте. Острым лезвием священного кинжала очертим мы песок и защитим тебя от Сета, принеся жертву во имя нашей веры…»
Шелли бегло взглянула на себя в зеркало. Тело ее было бледным, как у фарфоровой куклы, вокруг глаз темные круги, шея и руки изборождены глубокими царапинами. Она чуть приоткрыла губы, словно собиралась что-то сказать, но у нее ничего не вышло.
Ни обвинения, ни завещания.
Женщина подошла к табурету и, взобравшись на него, подняла руки к потолку. И тут она различила голос тюремщика, который пока спокойно, но уже настойчиво звал ее из-за двери. Понять смысл того, что тот говорил, Шелли была не в состоянии и механически произнесла:
— Одну минуту, я сейчас выйду.
Стоявший за дверью мужчина, услышав ответ, понял, что она никуда не делась, и успокоился. Не нужны ей сюрпризы во время решительного шага.
Копленд продела веревку в крюк на потолке. Все движения выходили какими-то замедленными. Свет лампочки больно резал глаза.
И вдруг все движения Шелли стали быстрыми и резкими. Сердце бешено колотилось. Женщина рывком засунула голову в петлю, затянув узел точно на шее, чтобы максимально сократить мучения и не отступить.
178
Салем — город в штате Массачусетс, получивший широкую известность благодаря судебным процессам над «ведьмами».
179
Хнум-Ра — древнеегипетское синкретическое божество, совмещавшее черты богов Ра (бога солнца) и Хнума.
180
Ахет — в древнеегипетском календаре сезон разлива.
Календарь делился на три сезона: Ахет, Перет и Шему.
Ахет состоял из четырех месяцев: тот, паофи, атир, хойак.
Месяцы сезона перет: Ттеби, мехир, фаменот, фар мути.
Месяцы сезона Шему: пахонс, паини, эпифи, месоре.
181
Перет — в древнеегипетском календаре сезон посева. Месяцы сезона перет: Ттеби, мехир, фаменот, фар мути.
182
Смоква — плод смоковницы, винная ягода.
Смоковница — африканское дерево семейства фикусовых со съедобными плодами. Также смоквой называют инжир.
А также фигой, как и эту книгу.