— Ну, во-первых, бывших Гарпий, не бывает, — начала Далия.
Следующие пол часа, я внимательно слушала её рассказ, и всё больше поражалась. Как, подобное сообщество могло существовать при феодальном строе, я понять не могла, но приняла как данность. Те, кто не имел собственного жилища, могли проживать в фамильном доме, в сердце столицы, но могли и снимать комнаты, если им было так удобней. Каждая, занималась тем, что ей по душе, но если кому-то из семьи нужна была её помощь, то не откликнуться, она не могла. И это было правилом номер один, и можно сказать, негласным девизом Гарпий. Семья, у них определялась не кровными узами, а родством душ, хотя это не влияло на наследование номинальной роли Глава. Номинальной, потому, что все вопросы, Гарпии решали на совете, а все дела, распределялись по возможностям и талантам. Так, девушки, занимались тем, что было им интересно, и обычно, ещё и дополнительно помогали роду.
Как оказалось, выходить замуж, Гарпиям никто не запрещал, но чаще всего, к ним приходили именно те, кто был против патриархального устройства их общества. Они бежали от навязанных, или несчастливых браков, в которых не могли найти собственного признания. Разводов в нашей Империи не существовало, но, если девушку или женщину принимали в ряды сообщества, мало кто из брошенных мужей, не боялся пободаться с железными леди, ставшими на её защиту.
Насколько я поняла, сам род Мари не бедствовал, а потому в средствах не нуждался. Никаких ежегодных взносов, или прочих взносов они не практиковали, но никого и не содержали. Гарпия всегда могла рассчитывать на помощь, кров, и еду, но не больше. Всего остального, она должна добиться сама.
— Мне нужно подумать, — наконец решилась я.
Я слишком устала сегодня, чтобы принимать какие-либо решения, оставляющие отпечаток на моей последующей судьбе. Далия, приняла моё решение благосклонно, не собираясь давить. Мне нужно понять для себя, чем вступление в Гарпии для меня закончиться. В конце концов, Дарт, говорил о походах в высший свет. Хоть я на него и злилась, но я собираюсь выполнить оговорённое в контракте, иначе, сама себе стану противна.
Мари провела меня в комнату, но не спешила уходить, внимательно рассматривая меня из-под полуопущенных ресниц. Её кукольное личико хмурилось, а руки, казалось жили собственной жизнью. Она то сминала, то расправляла подол платья, явно собираясь что-то сказать, но никак не решалась. Пока она собиралась с мыслями, я осмотрела комнату. Небольшая, но уютная, она вмещала в себя только то, что лично я считала важным для спальни, и ничего более. Односпальная кровать, накрытая простым серым покрывалом, прикроватный столик, шкаф и умывальник с зеркалом — вот и всё нехитрое убранство.
— Лен, — Мари снова замолчала, словно не могла решиться на следующий шаг.
— Мари, родная. Я очень устала. Если ты хочешь мне что-то рассказать, то не томи, — взмолилась я, расплетая волосы.
— Дартен… я… я повлияла на него. Это вторая половина моего дара, — она говорила быстро, словно пыталась скорее избавиться от слов, словно обжигающих её язык.
— То есть, он не беспросветный бабник, которому на меня плевать? — устало спросила я, не понимая, к чему она клонит.
— Нет, то есть да… — подруга явно чувствовала себя не в своей тарелке, но посчитала, что я обязана это знать, и я молча ждала продолжения. — Я просто заставила его открыть свою настоящую натуру. Скорее всего, он не повёл бы себя так, не сделай я этого, но мне показалось важным, чтобы ты это видела. Видела его настоящего.
— Тяжело тебе, наверное, живётся, — после минутной паузы заметила я. — Видеть истинную суть людей, и, если надо, открывать их настоящий характер. Сомневаюсь, что тебя любят в высшем обществе.
Подруга молчала, боясь поднять взгляд, и заметить на моём лице презрение. Бедная девочка. Она слишком многое знает о людях, а мы народ скрытный, и неприемлем, если кто-то копается в наших тайнах.
— Мари, — после затянувшей паузы, позвала её я. — Я не сержусь, честно. В некотором смысле, я тебе даже благодарна, ведь он начал мне нравиться, а это стало бы для меня огромной ошибкой, но не делай так больше. Если понадобиться, я попрошу. Ладно?
Лицо девушки утратило прежнее выражение, и теперь Мари смотрела на меня с недоверием, будто я сейчас рассмеюсь ей в лицо, и назову её чудовищем. Нелегко ей, наверное, пришлось, особенно ребёнком. Маленькая девочка, взрослая не по годам, от созерцания той грязи, что таиться в душах людей. Все мы стараемся казаться лучше, чем есть на самом деле, почти не меняясь внутри.