В большой комнате Нестор представился Амазиге Арчер, думая, как поразительно она красива, несмотря на белые нити в волосах.
– Он правда Взыскующий Иерусалима? – спрсил Нестор.
– Правда, – ответила Амазига и ушла на кухню. Сэм улыбнулся юноше:
– Живая легенда, Нестор.
– Не могу поверить, что он взял верх над Муном. Не могу! Он же такой старый!
– Полагаю, Муну поверить в это было еще труднее. А теперь извини меня, сынок, но я очень устал и мне необходимо отдохнуть. Тут где-нибудь найдется свободная постель?
– Да, сэр. Наверху. Я покажу вам.
– Не трудись, сынок. Хотя я и ранен, думаю, у меня хватит сил самому отыскать постель.
Когда Сэм отошел, Нестор увидел, что у окна сидят Уоллес и Зера. Рыжий болтал с детьми. Эстер смеялась, а Ос смотрел на Уоллеса с нескрываемым восхищением.
Нестор вышел из дома.
Во дворе Крестоносцы убирали трупы, выволакивали их на луг за изгородью позади дома. С подветренной стороны сарая горели костры, у которых сидели люди, тихо переговариваясь.
Исида у изгороди загона смотрела на горы, облитые лунным светом. Когда Нестор подошел к ней, она взглянула на него и улыбнулась.
– Чудесная ночь, – сказала она.
Нестор посмотрел на мерцающие звезды.
– Да, – согласился он. – Хорошо быть живым.
Бет сидела у постели Шэнноу. Рядом с ней стоял Пэдлок Уилер.
– Ей-богу, Диакон, – сказал он, – вот уж не думал, что услышу, как вы солжете. Но оно того стоило: его как оглушило.
Шэнноу слабо улыбнулся:
– Это не было ложью, Пэд. – Медленно, с трудом он рассказал историю своих странствий, начав с нападения на его церковь. Рассказал про его спасение странниками, стычку с Аароном Крейном и его подручными и, наконец, про свою встречу с Амазигой под Доманго.
– Так тогда в моей церкви это были вы! – воскликнул Уилер. – Клянусь Небом, Диакон, вы не перестаете меня изумлять!
– Это еще не все, Пэд, – сказал Шэнноу. Он закрыл глаза и заговорил о Кровь-Камне, о погубленном мире, из которого тот явился.
– Как же нам справиться с таким зверем? – спросил Пэдлок Уилер.
– У меня есть план, – ответил Шэнноу. – Не очень надежный, правду сказать, но, с Божьего соизволения, он даст нам хотя бы шанс.
В комнату вошла Зера Уилер. Плечо у нее было перевязано, рука прибинтована к груди.
– Дай покой раненому человеку, – сказала она. – И поздоровайся с матерью.
Пэдлок стремительно обернулся, разинув рот.
– Господи, мама! Я и не знал, что ты здесь. И ты ранена! – Он обвил рукой ее плечи.
– Ох-х-х! Медведь! Сорвешь повязку! – Она отбросила его руку. – А теперь пойдем отсюда, дадим ему отдохнуть. И вы тоже, Бет!
– Я сейчас, – негромко сказала Бет, и Зера увела сына из спальни. Джозия Брум встал и погладил Шэнноу по плечу.
– Я очень рад снова увидеться с вами, друг мой, – сказал он и вышел, оставив раненого наедине с Бет. Она взяла руку Шэнноу и вздохнула.
– Почему ты не сказал мне, кто ты? – спросила она.
– Почему ты меня не узнала? – ответил он вопросом на вопрос.
Она пожала плечами:
– Конечно, я должна была тебя узнать. Я столько еще должна была сделать, Йон! А теперь все пропало напрасно и безвозвратно. Видишь ли, я была неспособна принять это. Из человека действия ты превратился в проповедника. Такая невообразимая перемена! Почему так бесповоротно? Так абсолютно?
Он грустно улыбнулся:
– Этого я объяснить не могу, Бет. Только ведь я никогда не шел на компромиссы. Для меня – либо все, либо ничего. И тем не менее, как я ни тщился, я потерпел неудачу во всем. Я не нашел Иерусалима, а как проповедник не сумел остаться миротворцем. – Он вздохнул. – Когда моя церковь горела, я ощутил неистовую ярость. И она поглотила меня. А потом как Диакон… Я думал, что сумею что-то изменить. Принести в мир Бога, установить порядок. И в этом я тоже потерпел неудачу.
– Только история выносит приговор удачам и неудачам, Шэнноу, – произнесла Амазига, входя в комнату.
Бет подняла голову, собираясь сказать ей, чтобы она ушла, но пальцы Шэнноу сжали ее руку, и она увидела, как он качнул головой. Амазига села с внешней стороны кровати.
– Люкас сказал, что у вас есть план, но не объяснил какой.
– Дайте я поговорю с ним.
Амазига протянула ему наушники и портативку. Шэнноу попытался поднять руку и весь сморщился. Амазига наклонилась и надела на него наушники, а потом выдвинула микрофон.
– Оставьте меня одного, – сказал он.
Первой встала Бет. Амазига, казалось, предпочла бы остаться, но все-таки последовала за Бет.
В большой комнате Пэдлок, его брат Сиф и Уоллес сидели с Зерой и детьми. Бет вышла на озаренное луной крыльцо. Там, глядя на звезды, сидел Сэмюэль Арчер. Амазига села рядом с ним, а Бет спустилась во двор, вдыхая ночной воздух. Мимо, улыбнувшись ей, прошли Нестор и Исида.
У изгороди загона стоял доктор Мередит и смотрел на холмы.
– Совсем один, доктор? – сказала Бет, останавливаясь рядом с ним.
Он ответил с юношеской ухмылкой:
– О стольком надо подумать, фрей Мак-Адам. Столько всего произошло за последние дни! Я любил старика, Иеремия был добр ко мне. И так больно, что я стал причиной его смерти. Я бы отдал все, лишь бы этого не произошло.
– Прошлого мы изменить не можем, – сказала Бет негромко. – Как бы нам ни хотелось. Жизнь продолжается. Вот то, что отличает сильных от слабых. Сильные продолжают жить дальше.
– По-вашему, это когда-нибудь изменится? – внезапно спросил он.
– Что изменится?
– Мир. Люди. Наступит ли когда-нибудь день, когда не будет войн, бессмысленных убийств? – Нет, – ответила она просто. – По-моему, нет.
– И по-моему. Но ведь к этому надо стремиться, верно?
– Да, верно.
Голод Саренто был ужасающим – внутри него зияла бездна, заполненная бушующим огнем. Он вышел из обновленного дворца в широкий двор. У арки сидели четверо воинов-исчадий. Увидев его, они встали и поклонились. Без единой мысли он выкачал их жизненные силы, глядя, как они попадали на плиты.
Его голод не смягчился ни на йоту.
Им начинала овладевать паника. Под вечер некоторое время он ощущал приток крови от воинов, которых послал на ферму. И с тех пор – ничего.
Он вышел в еще не восстановленную аллею. До него донеслось пение. И на берегу некогда декоративного пруда он увидел своих воинов у пылающих костров, а также десятки пленных.
Голод сжигал его…
Он бесшумно направился туда. При его приближении воины начали падать один за другим. Пленные, увидев, что происходит, закричали, попытались бежать Никто не спасся. Голод Саренто был ненадолго утолен. Он прошел между высохшими трупами к коновязи и вскочил на высокого жеребца. Остальные дремавшие там тридцать лошадей погибли одна за другой.
Все, кроме жеребца.
Саренто глубоко вздохнул, потом раскинул мысленную сеть.
«Пища, – думал он. – Мне необходима пища!» Голод уже пробуждался, и ему потребовалась вся сила воли, чтобы пощадить жеребца, на котором он ехал. Закрыв глаза, он еще шире раскинул мысленную сеть над залитым лунным светом краем, выискивая запах душ в живой плоти.
Учуяв его, он ударом каблуков погнал своего коня в сторону Долины Паломника.
Шэнноу сидел у высокого изрешеченного пулями стола. Бок у него был туго забинтован, но кровь продолжала сочиться, пятная повязку. Рядом с ним стоял Пэдлок Уилер. За столом сидели Амазига Арчер и ее муж, а за Сэмом – Сиф Уилер и Бет Мак-Адам. Амазига рассказывала им о Кровь-Камне и устрашающей силе, которой он обладал.
– Так что же мы можем сделать? – спросил Сиф. – Раз он настолько неуязвим? Сэм покачал головой:
– Не вполне. Голод – вот его Ахиллесова пята. Этот голод возрастает в геометрической прогрессии. Без крови – или жизни, если хотите, – он ослабнет и в буквальном смысле слова погибнет голодной смертью.
– Значит, нам просто следует держаться от него подальше? Так? – спросил Пэдлок.
– Не совсем, – неохотно возразила Амазига. – Никто из нас не знает, как долго он способен оставаться в живых. От активного состояния он может перейти в пассивное, чтобы выйти из него при приближении чьей-то жизненной силы. Но мы надеемся, что в фазе истощения его тело станет более уязвимым для пуль. Каждая ударившая в него пуля будет вызывать расход частицы энергии для защиты. Не исключено, что, поставив его в безвыходное положение, мы сумеем его уничтожить.