Карета действительно миновала решетчатые ворота, возле которых стояли солдаты французской гвардии, и направилась к Мраморному дворцу и главному входу. Как обычно, когда он тут оказывался, Мориц почувствовал магию этого дворца, его непревзойденного великолепия, такого гармоничного в своей чистоте линий, несмотря на немалые размеры. Версаль мог быть одновременно и грандиозным, и очень привлекательным, ибо он был плодом французского гения и величия королей...
Когда двое мужчин вышли из кареты, им сказали, что король охотится, но у королевы проходит концерт. Не желая скучать рядом с Ее Величеством, дамой очаровательной, но слишком набожной и напрочь лишенной веселости, Ришелье собрался было предложить своему спутнику прогулку в парке, чтобы дождаться возвращения короля, но тут голубой мальчик обратился к нему с глубоким поклоном и передал записку, которую герцог распечатал быстрым движением пальца. Его лицо сразу просветлело:
— О, мне это нравится! Король не предупредил меня, что будет охотиться сегодня, но получилось даже лучше, чем я мог подумать: король, мой дорогой друг, пригласил нас на ужин в своих Малых апартаментах, и это свидетельствует о том, в каком вы у него фаворе!
Достигнув совершеннолетия и обосновавшись в Версале, Людовик XV ничего не поменял в церемониале, установленном его предком, Королем-солнце. Зато он освободил часть своего времени от протокола, вынуждавшего его слишком страдать. Для этого он создал мир, более соответствовавший его вкусам. В данном случае это были апартаменты, располагавшиеся на окраине Мраморного дворца и Королевского двора. Они дублировали парадные Большие апартаменты, слишком громоздкие для отопления и полностью лишенные интимности. Там располагались спальня, столовая, ванная комната и рабочий кабинет. Образование, данное молодому государю герцогом де Виллеруа, было слишком строгим и целиком было направлено на то, чтобы соответствовать манерам Людовика XIV. Это совершенно не отвечало истинной натуре короля и лишь усилило его природную застенчивость и ужас от появления на людях в окружении всей этой пышности, которая так ценилась его великим предшественником.
Став хозяином, молодой человек, казалось бы, принял общепринятые правила этикета. Так, например, каждый вечер он терпел ритуал отхода ко сну в сказочной фиолетово-золотистой комнате своего прадеда, но при закрытых дверях. Потом он переходил в свои частные апартаменты, где спал в менее торжественной обстановке до раннего утра, а потом, надев халат, возвращался в огромную кровать, страшно неудобную, для церемонии пробуждения... И точно так же ежедневно король заставлял себя присутствовать на трапезах в общественных местах, обедать в одиночку или вместе с королевой. В обстановке его личных апартаментов, называемых Кабинетами, преобладали мягкие цвета, серый и зеленый, а вовсе не золото. С другой стороны, их украшали некоторые очень красивые полотна: «Франциск I» Тициана, один Рубенс и один Ван Дейк, один Веронезе, два Пуссена, «Святое Семейство» Рафаэля и «Эразм» Ганса Гольбейна. В столовой висели «Обед с устрицами» де Труа и «Обед с ветчиной» Николя Ланкре, и невозможно было подобрать что-либо лучше и изысканнее.
— Это здесь мы будем ужинать? — поинтересовался Мориц.
— Нет, не волнуйтесь! Мы приглашены в Малые апартаменты, зарезервированные только для самых близких людей. Это на втором этаже и в мансарде. Но там нет спальни. Зато есть библиотека и комната для игры в карты, а также столовая, прихожая, кабинет для кофе, мастерская...
— Мастерская? Для чего, бог ты мой?
— У короля очень умелые руки. Налажено также винокуренное производство, известна и кухня шеф-повара Лазюра, чьи службы и печи находятся на верхнем этаже рядом с кладовкой и мойкой для посуды. А наверху, под крышей, невидимые снаружи — сад с вольерами и курятник. Это завершает ансамбль! Вот! Но об этом знают лишь немногие — самые приближенные, которых наш государь приглашает к себе на ужин.
Слово «ужин» пробудило в Морице Саксонском воспоминания, которые здорово позабавили герцога: