Легче стало, когда он поднялся над своим окном: ноги уперлись в стену, забрав часть веса.
Когда одной рукой он схватился за нижний край окна ее высочества, вдруг послышались голоса. Говорившие как будто не были ближе, чем прежде, но теперь звучала гринвельдская речь. Причем на повышенных тонах.
Нэйрос замер, обратившись в слух. Нет, вроде не приближаются. Но кто сказал, что не приблизятся в следующее мгновение? Мешкать нельзя.
В покои принцессы Вэйлорд буквально вполз. Он представлял себе более эффектное появление… Достойное баллад. Ребячество, конечно.
Лунный свет позволял немного осмотреться. Справа у стены – стол с письменными принадлежностями и стопками книг. В углу, рядом с окном, арфа. Главное, не задеть. У другой стены – полки с рядами кукол и большая кровать, отделанная бронзой, серебром и мамонтовой костью. Под золоченым полупрозрачным балдахином скрывалось ложе со спящей принцессой.
Он осторожно вынул склянку из ладанки и обильно полил зельем кусок ткани, что приготовил еще в своих покоях. Затем тихо отодвинул занавес балдахина.
Элисса мирно спала, раскинув руки. Длинные волосы всех оттенков темного золота и пшеничных колосьев разметались веером по перине, а из-под нижнего края одеяла выглядывала изящная ножка. Вэйлорд склонился над принцессой, и зловещая тень старого волка заслонила призрачный лунный свет. В этот миг Элисса повернула голову и, широко раскрыв зеленые глаза, уставилась на незваного гостя.
Пропитанная тряпица легла на лицо, опередив вскрик. Принцесса вцепилась в руку Вэйлорда. Несколько раз сквозь ткань слышался сдавленный стон, но вскоре руки Элиссы опали, а полные ужаса глаза закрылись. Вэйлорд перевел дух. Вряд ли она узнала его в темноте. Но даже если бы и поняла, что это ее старый добрый волк, что тогда? Решила бы, что и он предатель. И задумал что-то плохое, раз пришел к ней ночью.
Он все-таки ее напугал. Да смилостивятся над ним боги и не допустят, чтобы она испытывала страх в грядущем. А ведь впереди тот миг, когда придется поведать ей о заговоре. И рассказать худшее… о смерти короля…
Но это после. А сейчас – не мешкать.
Нэйрос вынул из наплечной сумки несколько крепких кожаных ремней. Затем стал торопливо искать одежду принцессы, ее обувь. Времени в обрез, да и темно. Будто вор, он запихивал в сумку первые попавшиеся одежды, не забыв прихватить кое-что потеплее. Затем стянул одеяло. Принцесса была в длинной белой сорочке с едва заметными кружевами – хвала богам, ведь на ней могло оказаться что-нибудь менее целомудренное.
Вэйлорд поднял безвольное тело вертикально. Извернувшись, подставил под него собственную спину, перекинул руки принцессы через свои плечи и накрепко привязал ее к себе приготовленными ремнями. Закончив, распрямился, сделал несколько шагов. Держалось надежно. Только ноги принцессы болтались позади и руки спереди, да ее голова с каждым шагом норовила стукнуться в его затылок. Но это не беда. Благо Элисса была почти невесомой.
Спуск оказался не намного проще, нежели подъем. Руки скользили по обжигающей веревке и едва удерживались на узелках. Теперь десница уже не считал Элиссу легкой, словно перышко. Вот сейчас падать никак нельзя. Покалечит принцессу, а то и вовсе убьет.
Послышался странный, но очень знакомый звук. Неужели вдалеке, внутри крепостных стен, посреди ночи, рубятся на мечах? Или разум стал зло подшучивать над Вэйлордом, над затравленным зверем, который спешил сбежать от людей, оказавшихся на поверку куда более дикими и опасными, чем самые непроходимые чащи самого дремучего леса? Но не было времени размышлять.
Спустившись еще немного, он услышал предательский треск веревки. Этого еще не хватало! Впрочем, удивляться нечему – старая же вещь. Хочется спускаться быстрее, но нельзя: от резких движений веревка лопнет раньше.
Земля под ногами возникла так неожиданно, что Вэйлорд даже вздрогнул. Веревка все же выдержала. Теперь, двигаясь меж деревьев, надо добраться до того участка стены, где у ее основания есть небольшая канава. Чтобы в дождь двор замка не превращался в болото, вода отводилась в крепостной ров, и Вэйлорд собирался воспользоваться одним из стоков.
Сделавшиеся за много лет родными стены королевского замка сейчас казались ему совершенно чуждыми и враждебными.
Зазвучал капитанский свисток. Проклятье, да что там происходит? Или его заметили? Надо бежать. Вот-вот начнется охота на старого волка…
Лорд Эродин Тандервойс всем нутром ненавидел этот странный и дикий народ с обширных земель, что простирались далеко на востоке, за Змиевом валом. Скифарии были для него чем-то вроде досаждающей, назойливой мошкары. Наверное, так же золотистые благородные пчелы ненавидят грязных мух.