— Какое тебе дело до этого?
— Я хочу знать, ради чего ты забыл голос крови? Хочу знать, что же стоит того, чтобы пойти против своего народа? Хочу знать, какова цена предательства?
Вилимер с рычанием вскочил на ноги и выхватил меч. Острая сталь замерла на волосок от горла Эвердинга, но юноша даже не шелохнулся. Фретила тяжело дышал, переводя взгляд с одного на другого.
— Убей меня, если хочешь, — спокойно сказал Эвердинг. — Но я сказал правду. Когда готы идут против готов — это братоубийство, а тот, кто заставляет братьев по крови биться друг с другом — предатель.
— Кто это говорит?! — прохрипел Вилимер, не отводя меча. — Не ты ли здесь первый предатель?!
Эвердинг слегка помотал головой.
— Я никого не предавал. Я — гот по крови и служу своему народу и королю.
Но я пришел не для того, чтобы бросать тебе в лицо обвинения. Прости, если мои слова больно ранят, я не хотел оскорбить тебя, Вилимер. Я знаю, что ты искренне заблуждался. И хочу предложить тебе честное дело, достойное такого великого вождя, как ты.
Вилимер медленно убрал меч от горла Эвердинга, но не спешил вложить его в ножны. Эвердинг утер со лба выступившие капли пота.
— Можешь не говорить, я и так знаю, чем соблазнил тебя Красс.
Вилимер метнул свирепый взгляд на Фретилу, старый гот опустил глаза.
— Красс предложил тебе стать королем визиготов, — продолжал Эвердинг. — Но подумай сам, выполнимо ли его обещание? Если даже римляне смогут сокрушить королевство Эвриха, — а этого никогда не будет, — готы станут видеть в тебе врага и предателя. Они никогда не покорятся тебе. Тебе никогда не стать королем Толосы. Ты должен и сам это видеть, не может быть, чтобы такая мысль не посещала тебя. Да и что останется от твоей армии после этой войны? Сейчас ты ведешь за собой семь тысяч мечей. Сколько их останется завтра? Сколько ляжет под стены Немауза, сражаясь за чужое дело и чужие знамена? Сколько останется после битвы за Толосу7 После похода в Испанию?
Вилимер молчал.
— Ты потеряешь всю армию. Поля Аквитании покроются трупами твоих воинов и воинов Эвриха. А торжествовать будет Красс и его римляне. Ты думаешь, после этого Красс выполнит свое обещание?
— Что ты предлагаешь?
Вождь вложил меч в ножны и вновь взялся за кружку. Знаком указал Фретиле на стол, и тот взялся за жбан.
— Эврих моими устами предлагает тебе союз. Союз равных вождей. Союз доблестных готов, пусть и разделенных волею судьбы на два народа, но оставшихся братьями. Послушай голоса крови, не иди против совести. Стань плечом к плечу с нами, и Эврих не забудет этого.
— Он дело говорит, вождь, — вставил Фретила, разливая пиво по кружкам.
— А ты помолчи! — Бросил Вилимер и вновь посмотрел в глаза Эвердингу. — Что еще можешь сказать?
— Ты достоин быть королем, Вилимер. Эврих признаёт это. После нашей общей победы, когда римляне будут отброшены за Родан, ты сможешь увести своих воинов в Испанию. Вы получите обширные и богатые земли. Ты из рода Амалов, по крови и происхождению ты можешь быть королем. Ты им станешь. Король Вилимер, владыка Испании!
Фретила подал кружку Эвердингу и взял свою. Но вождь не спешил пить.
— Допустим… — сказал он. — Допустим, я думал, что Красс может не сдержать обещания. Но почему я должен поверить, что его сдержит Эврих?
— Эврих не может тебя обмануть. Даже если бы он захотел, это будет изменой в глазах его собственных воинов. Но Эврих уважает тебя, как равного. Он никогда не пойдет на обман. Да и зачем? Земель у нас много, даже слишком.
Вестготы рады своим братьям! Вместе нам будет легче править римлянами.
Земель и добычи хватит на всех. И помни, вождь Вилимер, Крассу никогда не победить. Против него поднимется не только вся сила готов, но и вандалы и саксы и даже римляне Аквитании и Испании. Его легионы будут раздавлены с твоей помощью или нет. Но Эврих хочет, чтобы ты, его брат, был рядом с ним в этом бою. Готы не должны поднимать меч друг на друга! Или нет у нас общих врагов? Римляне презирают нас, они никогда не согласятся признать в тебе равного им. Для них ты всегда был и останешься грязным варваром. Тогда как для своих братьев-готов, ты — король из священного рода Амалов. Что скажешь ты мне, Вилимер?
Голос Эвердинга звенел от вложенной в последние слова страсти и внезапно умолк. В палатке повисло молчание. Слышно было только, как стрекочут цикады.
Огонек свечи прыгал по стенам.
Вилимер долго смотрел в глаза Эвердингу, но тот не отводил взгляда. Рука вождя легла на рукоять кинжала, пальцы сжимались и разжимались. Мгновенье текло за мгновением. Вождь первым опустил глаза. Затем хмыкнул и поднял кружку: