В моем голосе нет ничего, кроме горьких остатков нашего последнего разговора. Недоверие и отсутствие веры оставили кислый привкус в моем горле, который до сих пор не прошел.
— Тэтчер...
Он делает паузу, и я позволяю ему это сделать.
Это первый раз, когда мы разговариваем с тех пор, как я вернулся, и он разбил мне губу. Возможно, это самый долгий период без общения с тех пор, как мы были детьми.
Если он хочет относиться ко мне скептически, пусть так и будет. Я не собираюсь умолять его о доверии.
— Когда нам было тринадцать, я выбил стекла во всех машинах Дориана.
Мои губы подрагивают при воспоминании. Это было средь бела дня, и я говорил ему, что это ужасная идея, что его поймают, но он был полон решимости, взбудораженный событиями той ночи и не заботясь о последствиях.
— Я помню, что не мог ступить ногой на территорию Колдуэллов по крайней мере шесть месяцев после этого.
— Потому что ты взял вину на себя. Ты не спрашивал меня, ты просто признался и позволил моим родителям поверить в худшее о тебе.
— Да, но все уже сделали это, Алистер, — заметил я. — Что еще за два человека были в списке?
— Они собирались отправить меня подальше, если узнают, что это я.
Да, да, собирались.
Бросить его в какую-нибудь военную школу или интернат из ада и забыть о сыне, которого они создали как запасной вариант наследника.
— Я не совсем понимаю, какое это имеет отношение к чему-либо, — я сглатываю, возясь с пуговицами на рубашке.
Он вздыхает, вероятно, ему так же неприятен этот разговор, как и мне.
Я не виню его и не могу держать обиду за слова, которыми обменялись мы двое, не тогда, когда я не знаю, как бы я отреагировал на его месте.
— Слушай, я не знаю, что ты делаешь в своем подвале и почему ты, блядь, хочешь все делать в одиночку, — наступает пауза молчания, прежде чем он продолжает. — Но я понимаю. Я понимаю тебя. Почему ты это делаешь, эти вещи, которые ты всегда делал. Для Рука и Сайласа тоже. Я понимаю.
Я не знаю точно, когда мои мотивы стали настолько прозрачными для окружающих, но это начинает меня раздражать. Я не хочу говорить о том, почему я делаю что-то или почему решил защитить его от родителей.
Все, что это делает, это заставляет мою голову болеть, наполняет ее вопросами, на которые я никогда не получу ответов.
Я делаю то, что делаю, и на этом все заканчивается.
— Это твоя форма извинения? — поддразниваю я, облегчая разговор. — Над этим нужно поработать.
— Не в этой гребаной жизни, — он смеется в динамик.
Вот так. Так намного лучше.
— Вы с Руком нашли что-нибудь в терминале 13?
Я наступаю на свои брюки, меняя тему.
— Стивена там не было.
— Фантастика.
— Но Джеймс Уиттакер был.
Мои брови сходятся вместе.
— Отец Коралины?
Я слышу, как закрывается дверь, где бы он ни был, и голос Брайар пробивается через динамик, бормоча приветствие.
Он не отвечает мне, на линии молчат. Как мило с его стороны поставить меня на беззвучный режим, пока он целуется со своей девушкой. Я смотрю на часы, покусывая внутреннюю сторону щеки.
Лира уже должна была вернуться.
Алистер прочищает горло.
— Мы видели, как он встретился у ворот порта сразу после полуночи, обменяв у двух мужчин связку ключей на тяжелую черную сумку. Рук сделал несколько снимков и собирается попросить Сайласа показать ему, как прогнать их через компьютер, чтобы попытаться получить на них информацию.
Интересно.
— Значит, Джеймс использует Коралину, чтобы сблизиться со Стивеном. Доказать, что он предан рингу, — заключаю я.
— Это тоже теория Рука.
Я иду к своей кровати, пролистывая файлы, которые я просматривал, все улики, которые мы собрали, и несколько украденных документов из полицейского управления, благодаря Руку.
Перебирая их, я быстро нахожу фотографию, которую Сэйдж нашла в вещах своего отца. На снимке изображены Фрэнк Донахью, Грег Вест, Стивен, Коннер и Джеймс в гостиной. От Лиры мы узнали, что все они были друзьями в студенческие годы.
Но неужели несколько студенческих вечеринок и тяжелые наркотики связали их пятерых настолько, что они начали заниматься секс-торговлей? Сколько мужчин в этом городе продают своих собственных дочерей, чтобы расплатиться с долгами? Быстрые деньги от торговли людьми, похоже, того не стоят, особенно для такого человека, как Уиттакер.
Я беру лист, который распечатал из Интернета, и читаю его содержание.
— Почему Джеймс в этом замешан? Elite — одна из самых прибыльных нефтеинженерных компаний на Западном побережье. Вряд ли ему нужны деньги.
— Жадность — мерзкая чертова штука — таким людям никогда не хватает, — в голосе Алистера звучит горькая ненависть к вкусу богатства собственной семьи. — Гало нужно пространство, чтобы скрывать приходящих и уходящих девушек, верно? Кампус компании Elite занимает три города. Это чертова тонна земли.
Много места, чтобы спрятать транспортные контейнеры, полные пропавших девушек, не вызывая подозрений.
— Итак, Уиттакер предоставляет убежище, чтобы спрятать девочек до того, как их продадут за границу. Фрэнк держал все в тайне из-за денег, Грег был пешкой, а Стивен дергал за ниточки, — я прижимаю пальцы к глазам. — И у нас нет надежного источника, чтобы доказать все это.
— Бинго.
Я расстроенно провожу рукой по влажным волосам. Мир движется без меня, а я остаюсь в этой комнате. Ребята пытаются получить информацию о Гало, а я просмотрел файлы, касающиеся убийств, но все это бесполезно. Ничто из этого не говорит мне, кто такой этот Имитатор.
Моя охота ограничена, и я чувствую себя в этой комнате как зверь в клетке, бесполезным и без цели.
Мы продолжаем собирать кусочки головоломки, которые не подходят друг к другу, и нет никаких указаний, как это исправить. Я с самого начала знал, что ввязываться в это было плохой идеей, что как только мы ввяжемся, все будет кончено. Мы не остановимся, пока все не закончится.
Я бросаю бумаги на заправленную кровать, аккуратно расправляю их, прежде чем взять лежащую рядом книгу.
Я провожу пальцами по обложке, открываю ее, чтобы увидеть беспорядочный почерк Лиры по бокам. Я выяснил, что она увлекается искусством оставления примечаний, и быстро обнаружил, что одалживаю экземпляры ее книг.
«Я была влюблена, впервые в жизни. Я знала, что это безнадежно, но для меня это не имело значения. И дело не в том, что я хочу обладать тобой. Все, чего я хочу, это заслужить тебя. Скажи мне, что делать. Покажи мне, как себя вести. Я сделаю все, что ты скажешь».
Я с ухмылкой смотрю на записку рядом с подчеркнутым отрывком. Это любовь. А чуть ниже ее собственного почерка — мой собственный, красная ручка ярко выделяется на фоне старых страниц.
Нет. Это необоснованная преданность. Его желание любить ее вызвано лишь ее нежеланием любить его. Ты можешь просто сказать, что Себастьян Вальмонт из «Жестоких намерений» твой тип, дорогая. И не нужно копаться в тексте, по которому снят фильм, чтобы доказать это.