Внизу я вижу, как пара гоняется друг за другом по снегу. Когда мальчик ловит ее, они кружатся, и их смех щекочет мне шею. Я опираюсь локтем на перила, глядя на двух очень влюбленных людей.
День святого Валентина всегда был моим любимым праздником.
Шоколад и конфеты — это лишь малая часть.
Я обожаю празднование любви во всех ее проявлениях. Большой или маленькой, между влюбленными или членами семьи. Это не просто предложение руки и сердца, это размышление о тех отношениях, которые у вас сложились.
Я люблю, когда мне напоминают, что, несмотря на все плохое, в моей жизни так много людей, которыми я дорожу. В детстве я так завидовала всем ученикам, которые получали валентинки для одноклассников. Это была единственная часть домашнего обучения, которую я ненавидела.
Наше определение любви вышло далеко за рамки простого романтизма. Я долго ждала, когда у меня появятся такие связи, которые стоит праздновать, и, возможно, поэтому я так долго любила День святого Валентина.
За надежду на то, что у меня есть сегодня.
— Одиночество — опасное место, чтобы найти себя, Лира.
Мои каблуки подгибаются, когда я поворачиваюсь так быстро, что чуть не падаю. Мои пальцы хватаются за перила, пытаясь найти равновесие.
— Какого черта ты здесь делаешь? — шепчу я. — Весь смысл того, что ты остаешься в хижине, заключается в том, чтобы действительно оставаться там, Тэтчер. Тебя увидят.
Он выходит из завесы теней дальше на платформу. Светящиеся огни из зала освещают гладкую красную коробку в его руках. Упаковка в форме сердца заставляет мое сердце замирать.
— Разве не для этого нужна маска? — указывает Тэтчер.
Она такая же, как и у других мальчиков, — рогатого упыря, только у Тэтчера матово-черная. Она натянута по контуру его лица, оставляя открытым только рот. Я мельком замечаю его зачесанные назад белые волосы прямо за рогами.
Трудно оспорить его точку зрения.
Издалека его невозможно отличить от любого другого студента в маске в кампусе. Но если подойти достаточно близко, шансы узнать его возрастают.
А может, и нет.
Может быть, это только я могу различить его черты, даже в маске. Он так глубоко запечатлелся в моей памяти, что я узнаю его с закрытыми глазами, начиная с запаха его одеколона и заканчивая тем, как мое тело просыпается в его присутствии.
— Что-то случилось? Что было настолько важным, что не могло подождать, пока я вернусь домой?
По понятным причинам Тэтчеру пришлось остаться в стороне от нашей операции в День святого Валентина, о которой он неоднократно делился своим неприятием. Я знаю, что он неугомонный, и заточение в стенах хижины медленно убивает его.
Но ради себя самой я хотела бы, чтобы он оставался на месте.
Он идет вперед, задевая мое плечо, когда подходит к краю террасы и смотрит вниз. Длинные линии его тела втиснуты в сшитый на заказ костюм, почти идентичного оттенка с моим платьем, что, я знаю, не было случайностью.
Повернувшись так, что его спина опирается на перила, он покачивает коробку в руках.
— Я нетерпеливый даритель, — говорит он просто, как будто это более чем достаточная причина, чтобы показаться на людях прямо сейчас.
— Я не знала, что у тебя вошло в привычку дарить подарки, — я обхватываю себя за талию, когда прохладный ветер проносится мимо.
— Нет такой привычки.
Я не вижу его глаз, и это меня беспокоит. Матовый материал закрывает меня от голубого цвета его радужки, а его рот сидит в жесткой линии.
— Но... — его грудь расширяется, когда он вздыхает, протягивая коробку ко мне. — День Святого Валентина — твой любимый праздник. Так что считай это благодарностью.
Я прикусываю нижнюю губу, улыбка прорывается наружу, когда я беру коробку из его рук. Гладкая ткань коробки теплая под моими пальцами. Она выглядит дорого. Несмотря на то, что я ем пирожные и печенье на свой вес, мой желудок урчит от возможности съесть шоколад.
— За что ты должен меня благодарить? — я поднимаю бровь, перебирая пальцами по шву упаковки, осторожно пытаясь открыть ее.
— Больше, чем я способен понять.
Когда верхняя часть коробки отрывается, моя челюсть едва не падает на землю. Я думала, что он подарит мне конфеты, может быть, украшения, потому что я знаю, что большинство парней предпочитают именно это, и я была бы более чем счастлива от всего, что он решил мне подарить.
Но это? Этого я никак не ожидала.
— Тэтчер, — шепчу я, ветер подхватывает окончание его имени. — Это... О Боже.
Это все, что я могу придумать, глядя вниз на участки, где обычно в таких подарках лежит шоколад, но все десять мест заменены различными видами пауков, каждый из которых так же редок, как и другой. Я записывала их в дневник в надежде заказать одного из них для своей новой экспозиции, но каждый из них, которого я задокументировала, сидит в идеальной таксидермической позе прямо передо мной. Все, что мне нужно сделать, это вернуться домой и стратегически расположить их вдоль искусственной паутины, которую я построила. Слезы застилают уголки моих глаз, моя рука лежит прямо над ртом, и я чувствую, как дрожат мои пальцы.
— Это самая приятная вещь, которую мне когда-либо дарили, — говорю я. — Как ты их достал? Их почти невозможно найти.
Засунув руки в карманы, он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.
— Рук оказал мне услугу.
— Спасибо, — я осторожно ставлю крышку обратно на них, ухмыляясь. — Как ты узнал, что День святого Валентина — мой любимый праздник? Неужели я настолько прозрачна?
Тэтчер отталкивается от перил, быстро преодолевая расстояние между нами, пока не прижимается ко мне. Я чувствую запах его мятной жвачки с каждым вдохом, который обдувает мое лицо. Он берет коробку из моих рук и ставит ее на скамейку рядом с нами.
Ладонь его руки прижимается к моей пояснице, делая нас грудь к груди, а другая проходит по моей руке. Он наклоняется к моей шее, и бок его маски касается моей щеки, пластик охлаждает мое покрасневшее лицо.
— Ты невидима для большинства, этот загадочный призрак. Ты — загадка для всего мира, Лира, и ты позволила мне разгадать тебя, — его слова коснулись моего уха, заставив меня вздрогнуть.
Осторожно, более нежно, чем даже он знал, на что способен, он сжимает мою руку своей. Моя рука инстинктивно обвивается вокруг его шеи, и я слышу знакомую песню, доносящуюся из бального зала.
Мир внизу бурлит жизнью, но мы живем в своем собственном пузыре здесь, наверху. Неприкасаемые, запертые в магнитном силовом поле, которое отказывается разрушаться.
Я ждала этого всю свою жизнь. Его.
Чтобы он увидел во мне не девочку, которая пряталась в шкафу, не призрака, которым он требовал, чтобы я стала, а женщину, способную стоять рядом с ним. Человека, способного выдержать бурю за бурей, если это означает, что мы выйдем из нее вместе.
Его ровня.