— Вы ужасно хорошо выглядите для человека в бегах, — она повторяет мою позу, светлые волосы колышутся при движении.
— Очарован, — я одариваю ее натянутой улыбкой. — Но будьте осторожны. Я теперь мужчина, а она не умеет делиться.
Именно по этой причине я попросил Сайласа развлекать Лиру, пока я встречался с детективом. Она собственница, и, хотя я более чем способен защитить себя, это никогда не идет на пользу людям, которые пытаются прийти за мной.
На днях Алистер пошутил, что мне, возможно, придется купить поводок для королевы-убийцы, иначе я проведу остаток жизни, избавляясь от трупов.
Я только улыбнулся, потому что знал, что буду вечно хоронить трупы, если она этого хочет. Если это то, что ей нужно.
— Твоя маленькая подружка не очень-то обрадуется, когда увидит, что я забрала тебя к себе.
— Она уверена в моем возвращении.
Одетта делает глубокий вдох, наклоняется вперед к столу, опираясь на руки. Язвительные, кошачьи глаза смотрят в мои; сейчас она больше похожа на роковую женщину, чем на детектива. Я подозреваю, что если бы она захотела, то у меня в груди была бы целая обойма.
Я заставил их выглядеть довольно глупо, гоняясь за мной последние несколько месяцев.
— Вы окружены, Тэтчер, — она не торопится с каждым словом, как будто я не понимаю серьезности своего положения. — Я встретилась с тобой из любопытства, чтобы выслушать твою версию, прежде чем они бросят твою задницу в камеру смертников.
Я ухмыляюсь, проводя пальцем по ободку кофейной чашки.
— Вы хотите услышать, почему я попросил о встрече с вами?
В течение нескольких секунд я думаю, что она может перепрыгнуть через стол и задушить меня. Мы с ней очень разные личности, но мы оба слишком самоуверенны для собственного блага.
— Если дело не в убийствах, то, думаю, мы закончили.
— У меня есть кое-что для тебя, — моя ухмылка перерастает в оскал. — Прощальный, прощальный подарок.
Она насмехается, качая головой.
— Ты действительно думаешь, что уйдешь отсюда, не так ли?
— Нет, — сухо отвечаю я, наклоняясь вперед и сцепляя пальцы на столе передо мной. — Я знаю, что уйду.
— Что мешает мне арестовать тебя прямо сейчас?
Я знаю, что она пришла сюда, думая, что получит своего преступника, и она получит — только не того, которого она предсказывала. У меня нет желания попасть в тюрьму, и если так случилось, что она не поверила информации, которую я собираюсь ей сообщить, у Рука уже готов план Б.
— Кроме моей невиновности? — укоряю я. Ну, это частичная невиновность, но это просто семантика. Она пришла за убийцей-подражателем, и я здесь, чтобы дать ей его. — Вы не идиотка, Одетт. И по какой-то причине я верю, что вы искренне хотите помочь.
Я лезу в левый карман пиджака, достаю потрепанный дневник Годфри и папку, которую собрал Сайлас. Я протягиваю оба эти документа через стол в ее сторону — мирное подношение, заполненное именами, написанными кровью.
Она тупо смотрит на них, не двигаясь.
— В этом журнале вы найдете все, что вам нужно относительно личности вашего убийцы. Имена жертв за несколько лет — он только недавно начал увлекаться подражанием. Имитатор убивал задолго до этого.
Я поражен тем, как хорошо она скрывает свою реакцию, сохраняя пассивное выражение лица, когда она берет папку в руки, рассеянно перелистывая листы, ее челюсть сжата.
— Что же это за файлы?
— Я чуть не забыл самое интересное, — я постукиваю по столу указательным пальцем. — Вам приписывают уничтожение десятилетиями существовавшей сети секс-торговли, связанной с организованной преступностью. Приготовьтесь к тому, что вас покажут в новостях, возможно, даже напишут книгу. Вы станете очень знаменитой, мисс Маршалл.
Мы смотрим друг на друга, два человека, вынужденные стать врагами только потому, что мы оба оказались на противоположных сторонах. Одетт проживает свою жизнь в черно-белых тонах, правильных и неправильных. Это тот путь, которого стараются придерживаться все те, кто находится на правильной стороне закона.
Но на самом деле все не так просто.
Ничто никогда не бывает таким однозначным.
— Так ты просто отдаешь их добровольно? Не собираешься присвоить себе заслугу за это открытие? — она кладет папки обратно на стол, скрежеща зубами, чтобы не сказать то, что ей хочется.
Она борется за то, чтобы сохранить преимущество, не понимая, что у нее его никогда и не было.
— Правосудие важно для вас. Вот почему вы носите ожерелье Святого Михаила, — я показываю на золотую цепочку, спрятанную под пиджаком. — Несмотря на то, что вы не религиозны, не говоря уже о католиках. Вы станете героем, который нужен этой истории.
Шок читается на ее лице ясно как день, и я вижу, как ее пальцы дергаются, чтобы потянуться к украшению на шее, но она воздерживается, прикусывая внутреннюю сторону щеки, прежде чем громко сосать зубы.
— Полагаю, тебе неинтересно играть хорошего парня? Героя? — огрызается она.
Я смеюсь, холодно и отстраненно.
— Нет, когда серый цвет мне так идет.
Костюм, сшитый по моей фигуре, от Brioni, и оттенок на самом деле стальной серый, но я никогда не могу упустить возможность быть сатириком. Это все часть моего гедонистического шарма.
— Почему я должна тебе доверять? — она поднимает бровь, и я понимаю, что она ждет от меня лжи.
— О, не стоит, — я качаю головой, лезу в карман брюк и достаю тонкий лист белой бумаги. — Это мой адрес. Я скоро перееду обратно в поместье. Если что-то в этих файлах не сходится, и вы все еще верите, что я ваш убийца, тогда вы знаете, где меня найти.
Я последний человек, которому Одетт должна доверять. Но я знаю, что она достаточно любопытна, чтобы захотеть заглянуть в те файлы, которые лежат перед ней. Она позволит мне уйти отсюда, нравится ей это или нет.
Мы делаем это только ради Розмари, ради нашей свободы. Это не меняет того, кем я являюсь или что я делаю время от времени.
В конце концов, может я и не Имитатор, но я убийца.
Мы оба навсегда останемся по разные стороны закона. Это лишь перемирие в продолжающейся войне между нами. Короткое перемирие ради погибшего друга и выживания девушек в этом городе.
Я позволяю ей еще мгновение смотреть на меня, прежде чем подняться на ноги. Я чувствую, как все в кафе неловко напряглись, и клиенты, и полицейские, ожидая ее команды.
Я не спеша застегиваю пуговицу на передней части своего костюма, тянусь в карман и открываю бумажник. Я пролистываю несколько крупных купюр, прежде чем бросить их на стол.
— Ты серьезно подкупаешь офицера на публике?
— Не оскорбляй меня, детектив. Это было бы намного больше, если бы это было так, — я щелкаю языком. — Это за твой кофе, а также за кофе Геррика Найта, который дуется в углу, за машинами без опознавательных знаков и за трех агентов позади нас. Наслаждайтесь.
В воздухе появляется легкость, когда я начинаю уходить, с моих плеч снимается груз, когда я понимаю, что ухожу отсюда и иду домой к ней. Изначально в моей груди пульсирует под одеждой.