— Давайте будем честными, — продолжаю я. — Рук просто ищет предлог, чтобы сжечь другую сторону своего лица. У него нет никаких реальных доказательств, кроме этого. Вы слышали о другом теле, которое нашли вчера. Неужели мы действительно думаем, что парень, которого чуть не стошнило во время препарирования лягушки на втором курсе средней школы, мог кого-то убить?
После долгих попыток выпутаться из штанов, в моем мозгу наконец-то загорелась лампочка. Я кладу телефон на стойку, нажимаю кнопку громкой связи, чтобы можно было раздеться, не изображая акробата.
— Как бы я ни ненавидела этого гребаного урода, не думаю, что у него хватит духу оставить женский торс на ступенях мэрии, даже если он выполняет поручение своего папочки.
Две части тела от двух разных людей, с разницей в неделю. У меня сводит живот, когда я понимаю, что у того, кто это делает, есть миссия, которая, как я не могу поверить, связана с нами.
— Хейли Таунсон. — Я произношу ее имя тихо, шепотом, как воспоминание: — Она была выпускницей этого года. Вот чей это был торс. Этот убийца не заботится о том, чтобы быть незаметным или прятаться. Он хочет, чтобы мы его знали.
Для этой неизвестной угрозы было бы гораздо проще выбрать кого-то с меньшей популярностью, женщину или девушку, которая привлекла бы меньше внимания к их действиям, но они целенаправленно выбирают статусные цели. Они хотят быть пойманными.
Они хотят, чтобы мы знали, что являемся конечной целью этих убийств. Если трупов было недостаточно, то последнее послание, нацарапанное на животе Хейли, было таким.
Я остановлюсь, только если это сделаешь ты.
Перестаньте расследовать дела. Перестаньте убивать людей, получающих зарплату.
Это маятник, который качается все ниже и ниже. Либо позвольте ему вонзиться в вас, либо сдайтесь. В любом случае, люди будут умирать, будь то от руки убийцы-подражателя или проданные в сексуальное рабство.
Ни то, ни другое меня не устраивает, и я чувствую постоянную тяжесть выбора меньшего зла.
Я стягиваю с себя рубашку, оставляя только лифчик и трусы, когда Брайар застает меня врасплох своим следующим вопросом.
— Ты не думаешь, что это Тэтчер? Копирует технику своего отца? Это было бы логичнее всего...
— Нет, это не так, — прерываю я, нахмурив брови, наблюдая за своим лицом в настенном зеркале передо мной. — Ты можешь думать о нем все, что хочешь, но последнее, что он сделает, это подвергнет парней риску. Ты должна это знать. Независимо от того, кем был его отец, он не стал бы так поступать с ними. Оставляя вокруг себя случайные части тела, он бы только привлек к себе ненужное внимание. Так что нет, я не думаю, что это Тэтч. И ты тоже не должна.
Он также слишком точен и талантлив, чтобы разбрасываться своими работами на публике, но я не могу этого сказать. Я обещала ему, что ничего не скажу о том, что он мне рассказал или показал, я дала ему слово, и его внеклассные занятия — не мои секреты, чтобы делиться ими.
— Просто пытаюсь изучить все наши возможности, Лира, — возражает Брайар. Люди, которых я люблю, по колено в дерьме. — Тэтчер знает распорядок дня своего отца, как он все делал. Он — единственный человек.
— Да, как и все остальные в Штатах. Расследование было в национальных новостях, блогах и бог знает в чем еще, — отвечаю я, раздражение ясно слышно в моем голосе.
— Не хочу спорить о нем с тобой. — Она вздыхает, и я знаю, что она проводит рукой по волосам. — Я просто пытаюсь защитить тебя, просто... надеюсь, что бы ты в нем ни увидела, в конце концов, тебе не будет больно.
Я тоже, хочу сказать я.
Только не так, как она думает.
Не боюсь, что он убьет меня. Я знаю, что он этого не сделает. Если бы он хотел, он бы уже сделал это.
Но у него есть вся сила в мире, чтобы сломать меня. Взять мое кровоточащее сердце и раздавить его между своими длинными пальцами. Даже если сейчас он не заслуживает моей преданности, учитывая, что он не разговаривал со мной несколько дней. После мавзолея не было ничего, кроме квитанций о прочтении и радиомолчания.
Меня все еще тянуло к тем его частям, которые я видела в тот вечер. К тем его частям, которые я собирала годами и которые никто другой не видел, я цеплялась за них и за надежду, что они тоже что-то увидели во мне.
— Понимаю, но люди, которых ты любишь, доверяют Тэтчеру. Он бы так не поступил. Он не его отец. — Я говорю, несмотря на себя, желая, чтобы он поверил в эти слова так же сильно, как я. — Я приму душ, прежде чем покинуть кампус, и напишу тебе, когда буду дома.
Наступает тишина, как будто она хочет сказать что-то еще, но не говорит.
— Просто будь в безопасности. — Она вздохнула.
— Подожди, подожди! — говорю я перед тем, как она кладет трубку, — Мы завтра идем в ночной цирк?
Ее смех звенит у меня в ушах: — Может быть, но у меня скоро большой экзамен, и мне нужно готовиться.
— Это Хэллоуин, Брайар. Это означает конфеты и костюмы, ты не можешь отложить цифры на одну ночь?
— Я подумаю об этом, — хмыкает она с улыбкой в голосе, — Я люблю тебя, Лира, увидимся утром.
Она бросает трубку прежде, чем я успеваю ответить. Я хочу обидеться на нее за то, что она изображает Тэтчера злодеем. Это действительно так, но я также не могу ее винить. Не тогда, когда я знаю, откуда он исходит, не тогда, когда я понимаю, что все, чего он хочет, — это сохранить тех, кого она любит, в безопасности.
Тишина душевых в округе Ротчайлд принимает меня. Редко кто ими пользуется. Это место было зарезервировано только для старшекурсников, что означало, что большинство тех, кто имел право жить здесь, могли жить и за пределами кампуса. Учитывая, что все здесь сморкались в стодолларовые купюры, редко кто оставался в общежитии.
Это означало, что дом с черепичной крышей всегда был открыт. Всегда пустой. И идеально подходит для тех случаев, когда я не хочу ехать домой из школы, покрытой листьями и грязью. Сегодняшний день был идеальным, если не считать моих замерзших пальцев, покрытых грязью.
Сегодня я собрал урожай. Все свое время я провела в лесу вокруг кампуса в поисках шелковистых гнезд, вьющихся между деревьями и некоторыми растениями.
Сезон пауков наступал с появлением осенних листьев.
Хотя бабочек, мотыльков и жуков я любила с раннего детства, мое любопытство к восьминогим существам, которых все так боятся, появилось совсем недавно.
Они были одними из единственных насекомых, с которыми мне еще предстояло сделать экспозицию. Хотя я всегда восхищалась их креативными паутинами и пугающим поведением, только после просмотра документального фильма о сезоне пауков в Австралии мое любопытство переросло в полноценную одержимость.
Мне пришла в голову идея создать плоский дисплей в прямоугольной рамке с искусственной паутиной внутри, создающей идеальный фон для множества видов пауков. Это выглядело бы невероятно, если бы висело над камином.
Идея пришла мне в голову так быстро, что я едва успела записать ее, прежде чем изучила, какие виды пауков я помещу внутрь. Всех местных пауков, которых могу собрать, я предпочитаю делать самостоятельно. Так я чувствую себя более интимно, чем заказывая все образцы. К тому же, мне удается покопаться в лесу, что, на мой взгляд, всегда является бонусом.
К счастью, мне удалось собрать несколько разных яиц, так что, надеюсь, я смогу вывести их должным образом, чтобы проследить за их жизненным циклом, прежде чем использовать их в одной из моих таксидермических экспозиций. Я уже подготовила аквариум и инкубатор. Все, что мне нужно было сделать, это внимательно следить за вольером в течение нескольких недель.
Закончив смывать грязь с ботинок, я шагнула в душ. Отдергиваю тонкую черную занавеску, чтобы уединиться и для мыслей, и для тела. Непрерывная струя горячей воды успокаивает холод в моих костях.