Это посылает меня кувырком в бак; кровь приветствует меня своими липкими руками и металлическим ароматом. Затягивая меня под поверхность, к водянистой смерти.
Мир приобрел великолепный красный оттенок, когда я опустилась на дно резервуара. Раздавленные розы просачивались сквозь мои закрытые глаза и имели вкус сладких пенни. Мои чувства закружились в ярких оттенках знакомого цвета. Вишневый, гранатовый, вермилион и рубин.
Он был повсюду, пропитало мои волосы, заполнило мои легкие и застряло в стенках горла, поглощало меня, пожирало меня заживо, проглатывало меня целиком.
Моя грудь горела, отчаянно требуя воздуха. Безнадежно пытаюсь прорвать грубый материал, облегающий меня, но без кислорода в легких мои конечности слабы. Танк глубок, слишком глубок, и у меня не хватает энергии, чтобы держаться на плаву без ног. Голова кружится, жжение в легких превращается в чувство комфорта. Как будто мое тело знает, что произойдет через несколько коротких мгновений.
Я чувствую, как руки обвиваются вокруг моей талии, напоминая мне о той ночи, когда я танцевала с Тэтчером год назад на балу в канун Дня всех святых. То, что он сделал, чтобы отвлечь наших друзей, глубоко врезалось мне в память.
Первая встреча с Брайар. Какими невинными были ее глаза. Сжигание дерева с Руком и поимка Алистера в моем душе после того, как он остался в нашем общежитии. Увидеть Сэйдж, сидящую в столовой после ее возвращения.
Воспоминания, которые я надежно спрятала внутри, воспроизводились на катушке. Вспышка за вспышкой. Воспроизведение лучших моментов моей жизни, последнее утешительное кино перед тем, как я попаду в загробный мир.
Мое подсознание, казалось, исчезало в свете, ярком, резком свете, а вкус воздуха заставлял меня задыхаться. Вся кровь, застрявшая во рту, выливается наружу, когда я задыхаюсь.
— Хватай ее.
Руки касаются меня, обвиваясь вокруг веревки, все еще обмотанной вокруг моего тела. Мой мозг пытается решить, вошла ли я в бессмертие, или мой зов был услышан, и я все еще жива.
Я пытаюсь моргнуть, пропуская красные полосы, цепляющиеся за мои чувства, пытаясь рассеять багровый туман, который ослепляет меня.
— Какого хрена, по-твоему, я делаю? Играю в шашки?
— Ты бесполезен.
— Если ты не заткнешься, я брошу ее, и вы оба сможете утонуть, придурок.
— Просто... — Пауза, — Просто помоги ей.
Чувствую, как моя грудь поднимается и опускается, поглощая кислород как можно быстрее. Боль остается, и именно она говорит мне, что я все еще жив. Что каким-то образом мне удалось выбраться из этой жидкой могилы.
Вокруг меня раздаются голоса, и я чувствую, как прохладный металл упирается мне в спину. Веревки ослабевают, мои руки могут свободно двигаться.
— Лира, Лира, Лира...
Прикосновение знакомого человека склоняется над моим лежащим телом, откидывая мокрые волосы с моего лица, пока скандируется мое имя. Когда мой мозг получает воздух, которого ему не хватало, остальные чувства возвращаются.
Я различаю запах чего-то свежего. Моя кожа чувствует его прохладные руки, а глаза различают детали его лица. Его серебристые волосы окрашены в рыжий цвет, капающий бордовым. Голубые глаза настолько ясные, что я почти вижу в них свое отражение.
— Тэтчер, — вздыхаю я, молитва на моих губах. — Тэтчер.
Дрожащей рукой я поднимаю пальцы, прослеживая линию его бровей, глубокую складку на лбу. Я чувствую его. Он настоящий, я не уверена, что действительно думаю, или, может быть, это потому, что это все еще похоже на сон.
Я погружаю пальцы во влажные пряди его волос, притягивая его голову вниз.
Сон, в котором он пришел за мной, услышал мою мольбу и пришел за мной. Злодей, который отказался от своего плана мести, чтобы спасти девушку, которую герой принес в жертву.
— Лира.
Мои губы касаются его губ в тихом столкновении. Самая первая снежинка зимы касается моего рта. Падающая звезда, незаметно скользящая по небу. Шепот его последнего выдоха звенит между зубами, заполняя мои пустые легкие. Дыхание жизни от ангела смерти. Его губы крепко прижались к моим, подарок богов.
Здесь нет фейерверков. Это не поцелуй, переполненный голодом или омытый страстью. Просто наши губы прижались друг к другу, краткий отдых в момент хаоса. Наши уста, говорящие без слов.
— Здравствуй, здесь ты в безопасности. Ты в безопасности со мной.
Он первым отстраняется, ровно настолько, чтобы между нашими губами образовалась тонкая завеса и я несколько раз моргаю, наблюдая за его пассивным лицом, смотрящим на меня.
— Я не хотела, — мой голос хриплый. — Не хотела умирать, не поцеловав тебя первой. Это было слишком жестоко — умереть, не узнав, каково это.
Тэтчер проводит большим пальцем по моему припухшему рту, мягко вбивая в кожу ощущение его поцелуя. Вдавливая в меня его вкус. Края его рта подрагивают.
— Мой дорогой фантом, — шепчет он. — Ты не умрешь, пока я не закончу с тобой.
ГЛАВА 19
Рингмастер
ТЭТЧЕР
Это не было моей обычной рутиной.
Я не тратил месяцы на выслеживание, охоту и сбор информации об этой жертве. Не тратил время на создание начала и середины своего концерта. Я не писал ноты, не стирал и не сочинял жуткую музыку, чтобы подготовить сцену. Просто перемотал конец, не думая о том, как будет звучать его смерть в паре с моим пианино.
Обычно, если я выбивался из шаблона, это выбивало меня из колеи. Не быть в моем пространстве, со всем моим оружием и средствами утилизации. Никакой классической музыки, играющей на заднем плане.
Не так я убивал людей. Мое уничтожение человеческого тела было искусством. Я часто не торопился, месяцами планировал, подбирал идеальную музыку для каждой части убийства.
В этот момент я заставил человека заплатить за то, что он прикоснулся к тому, что принадлежит мне.
Я посмотрел вперед и увидел мужчину, привязанного к круглой доске. Толстый черный ремень был перекинут через талию, обе руки сцеплены над головой, а ноги зафиксированы в наручниках. Витки красных звезд, нарисованных на доске, появлялись и исчезали за его конечностями.
Уверен, что этот реквизит использовался как часть представления по метанию ножей. Когда уверенный в себе мужчина стоял перед толпой и вслепую бросал оружие в полуобнаженную женщину. Едва не промахнувшись мимо ее кожи на считанные дюймы, толпа уходила в восторге.
Вот только теперь шоу вел я. Цирковое кольцо было моей ареной смерти, и я не собирался уходить.
— Что ты собираешься делать? — требует моя цель. — Мужик, пожалуйста, что он собирается делать? Он собирается убить меня на хрен?
Алистер молчит, только смотрит на него со своего стула, который он вытащил из зала. Сигарета горит на его губах, дымка дыма плывет перед его пассивным лицом.
Это он поймал одного преступника, прежде чем тот успел убежать. Он вернул его на ринг и ждал моих указаний. Зная, что лучше и пальцем не трогать мою добычу. Он знал, что это убийство — мое и только мое.
Мне нужна была каждая капля его боли, его страха, его жизни. Мой желудок заурчал, жаждая силы, которая исходит от последнего толчка чьего-то сердца.
Мое тело переместилось, и я посмотрел вниз на раскрытый нож, разложенный на стуле, отдельные лезвия аккуратно уложены в отдельные карманы. Мои пальцы касаются острых кончиков, жажда мести оставляет меня голодным, диким.
Осторожно я закатываю рукава рубашки, забрызганной кровью, обнажая бледные, покрытые венами руки. Прохладный воздух касается моей шеи, предвкушение повышает температуру.
Звук открывающейся палатки привлекает мое внимание. Лира вбегает внутрь, ее ушибленная губа привлекает внимание, губы, которые я ощущал на своих несколько минут назад. Ее рот имел вкус жестокости и страха. Совершенно противоположный вишневому вкусу, который я ожидал.
После того, как я вытащил ее из окровавленного бака, я почувствовал настоящий вкус гнева. Я видел его в других, был свидетелем того, что он может сделать, но никогда не чувствовал его в себе. Не так, как сейчас.