И раз, и два, три, четыре… десять, двадцать, тридцать…
Пятьдесят семь шагов мне потребовалось, чтобы обогнуть толстенный ствол. В таком дереве можно разместить небольшой коттедж или выдолбить гараж, в который влезет что-нибудь поболее «Оки».
Я залез поглубже меж растущими по земле ветвями и корнями дерева и принялся вспоминать «В мире животных» и прочие такие передачи. Если мы с моим склерозом ничего не напутали, не многие животные хорошо видят. Самые зоркие звери – это люди. Собаки и, следовательно, волки видят в основном носом, ну и ушами. Темнота не помешает ночным хищникам найти одинокого несчастного заблудившегося горожанина (то есть меня).
Утешив себя этими умными рассуждениями, я посидел еще немного в темноте, подтянул к себе выломанную дубинку и сказал внушительно:
– Ширак!
Секунд десять ничего не происходило. Потом раздался знакомый комариный звон, и передо мной возникла искра. Это что, мне снова пятьдесят раз произносить слово? Заклинания, кстати, иногда отчего-то именуются формулами, ну-ка, если…
– Ширак умножить на пятьдесят!.. – провозгласил я.
Искры заметались передо мной… и одновременно я ощутил некую усталость, не телесную, а как будто несколько сложных уравнений решил. Занятненько…
Искры собрались в рой.
– А можно свет убавить? – робко попросил я, и свечение чуть поутихло. Я вежливо поблагодарил, пожелал спокойной ночи светлячкам и дереву и скоро задремал, по уши закутавшись в драную водолазку.
Сны, как известно, бывают разные. Вещие, нелепые, фрейдовские или кошмары, когда из подсознания всплывают темные щупальца ужаса и человек просыпается в холодном поту и с замерзшим криком на губах.
Иногда человек думает, что ему не снилось ничего, и весь день мучается свинцовой головной болью и скверным настроением. Иногда, наоборот, просыпается с улыбкой и весь день ходит просветленный, как Будда.
Проснулся я с глупой улыбкой до самых ушей и с не менее глупой твердой уверенностью, что все будет хорошо. Чувствуя тепло на лице, прищурился на шар. Все-таки это не только свет, но и жар, значит, можно попытаться освоить огонь…
– Думак.
Шар повисел немного и рассыпался.
– И спасибо! – крикнул я следом, лес после улета источника света оказался темным. Однако в России любое время дня, когда ты проснулся, считается утром. Хотя я же не в России… Впрочем, Россия там, где русские, значит, и здесь тоже…
Попытка вспомнить, какая нирвана мне приснилась, ни к чему не привела. Я таращился в непроглядную тьму и слушал тишину. Было совсем не страшно.
Когда тьма стала менее непроглядной, я вылез из своей норы и ударился головой о низкую ветвь.
А вчера ее здесь не было…
Раньше, чем эта мысль в полной мере дошла до меня, я отпрыгнул в сторону, изготовившись драться или бежать. Дерево при полном безветрии качнуло ветвями…
Которые за ночь вдруг возымели желание подрасти в мою сторону.
Я понял, что стою в боевой стойке, мышцы напряжены, морда лица застывшая в ярости, зубы оскалены в готовности кусать и грызть, пальцы судорожно скрючены – бить-хватать-душить, как быстро слетает с человека шелуха цивилизации… Наверное, я долго так стоял и напряженно таращился на дерево. Сердце колотилось, адреналин бурлил так, что пар из ушей, тело казалось неправдоподобно легким.
Я выдохнул, по заветам Деда – «долго и со вкусом», сбрасывая напряжение. Расслабился.
– Ну ты, блин, даешь, – сообщил дереву. – Знаешь, говорят, бамбук офигенно быстро растет, но бамбуку до тебя…
Дерево при полном безветрии шевельнуло ветвями. Я на всякий случай попятился. Отросшие за ночь ветви образовывали нечто вроде полога над местом моей ночевки.
Я подумал о прожорливом мхе, но отбросил мысль. Нет, это дерево явно не хищное. Просто мое присутствие отчего-то стимулирует его рост.
Для проверки этой невесть откуда взявшейся мысли я подошел ближе. Вроде ничего. Погодите-ка…
Ветки чуть шевелились. И… да, если приглядеться, они медленно обрастали почками, которые выбрасывали зеленые стрелки побегов. Пахло весной, и вообще, это было похоже на телепередачу о природе, когда пускают ускоренное воспроизведение.
– Круто, чувак, – еще раз сказал я, и дерево согласно шумнуло листвой. Оно тянулось ко мне, и я отошел подальше. Ветки печально поникли.
– Отлично, – сказал я. – Спасибо тебе за сон и пристанище. Я, пожалуй, пойду?
Дерево как будто вздохнуло. Я попятился, не решаясь повернуться к нему спиной. Отпятившись на порядочное расстояние, поклонился дереву, поблагодарил за ночлег и пошел искать своих эльфов.