Львенок обнюхивал поднос, пока Корца не отогнал любопытное животное прочь.
Три монаха встали вокруг стола и взяли за руки Эрин, Джордана и Руна, подведя их к разным углам подноса. Каждый стоял у своего угла, тогда как два дерева отмечали четвертый.
Цао протянул руку, медленно поворачивая запястье, и его указательный палец очертил круг над крошечной фигурой, изображенной на песке с той стороны озера, возле которой стояла Эрин. Перед этой фигурой монах опустил на поднос крошечный рубин.
— Солнце восходит на востоке, — пропел Цао.
Второй монах встал рядом с Руном и при помощи крошечных серебряных щипцов поместил идеально круглую жемчужину в песок перед фигурой, начертанной с этой стороны.
— Луна садится на западе, — добавил Цао.
Последний из монахов, стоящий рядом с Джорданом, склонился над подносом и осторожно сдул со своей ладони зеленое семя. Оно слетело вниз и опустилось перед фигуркой, нарисованной с этого края.
— Сад вбирает свет с юга, — произнес Цао, потом отошел к оставшемуся углу и указал на два дерева, нарисованных на песке: — В то время как вечные корни удерживают север.
— Что это значит? — спросил Джордан и, щурясь, вгляделся в фигуру, размещенную перед ним.
— Это то, как нам предстоит открыть врата, не так ли? — предположила Эрин.
Цао чуть заметно склонил голову, подтверждая ее правоту.
— Камни следует разместить на столпах, каждый с нужной стороны света. Когда солнце достигнет зенита и его свет упадет на камни, самоцветы отразят сияние, пронзая воздух над озером. Едва их лучи сойдутся вместе, родится новый свет, чистейше-белый.
Эрин, похоже, слегка усомнилась в его словах.
— Значит, вы утверждаете, что три луча отраженного света — красный, синий и зеленый — смешавшись, дадут белый свет?
Джордан выпрямился.
— А что, это осмысленно. Это как на старых телеэкранах, сконструированных на основе RGB-эмиттеров. Red, green, blue — красный, зеленый, синий. Из этих трех цветов можно сделать все прочие оттенки.
Цао предложил более изящный ответ:
— Тьма есть отсутствие света, в то время как внутри белого света таится радуга.
— Полный спектр, — подтвердил Джордан, кивнув.
— И что будет потом? — поинтересовалась Элизабет, не совсем понимая их объяснения, но пока что принимая на веру.
Цао продолжил:
— Этот чистый свет пронзит вечную тьму, что покрывает озеро. И как бывает, когда нарыв прокалывают раскаленной иглой, таящееся под поверхностью зло хлынет наверх. Но не следует страшиться. Пирамида света, созданная этими тремя камнями, удержит порождения зла и не даст им вырваться в наш мир.
Элизабет начала понимать.
— Словно клетка с прутьями, сделанными из света.
— Именно так, — согласился Цао. — Но мы должны соблюдать величайшую осторожность. Если камни сместить, пока врата все еще открыты, созданные из света прутья исчезнут и зло окажется выпущено на свободу, в широкий мир.
— Вы говорите так, будто делали это раньше, — заметил Джордан.
— Именно так в прошлом вы возвращали обратно тех, кому удалось сбежать? — догадалась Эрин. — Как того йети?
Скорбное выражение омрачило черты Цао.
— Это единственный способ вернуть их в темные земли и восстановить равновесие здесь.
Один из монахов осторожно коснулся пальцем одеяния Цао, словно призывая его поторопиться. Для этих душ, привыкших к уединению и тишине, подобный простой жест, вероятно, был все равно что яростное встряхивание за плечо.
Цао кивнул.
— И ныне нам предстоит свершить куда более трудное деяние. В последние несколько месяцев тьма набирает силу. Князь тьмы, что правит там, внизу — тот, кого вы именуете Люцифером, — сумел расшатать свои оковы, и этого будет достаточно, чтобы взломать поверхность озера. Мы должны открыть врата и восстановить его сломанные кандалы, прежде чем он полностью сбросит их.
— И как нам это сделать? — спросила Эрин.
— Мы должны призвать его к вратам, приманить тем, против чего он не сможет устоять. — Цао обвел взглядом трех гостей, стоящих вокруг стола. — Наследники этого мира: Воитель, Женщина и Рыцарь, обуздавший темную кровь, кровь самого князя.