Губернатору пришлось замолчать, потому что его голос заглушил грохот обитых железом посохов о мостовую и оружия о щиты. Аларон обвел взглядом старый серый собор, всматриваясь в пылавшие патриотизмом лица собравшихся. Он оглянулся на своего отца. Внешне Ванн Мерсер был самим энтузиазмом, но сын слишком хорошо его знал. Смотри на глаза, всегда говорил отец. Он подмигнул Аларону. Тот слабо улыбнулся и тоже начал выражать свою радость на случай, если его видел кто-то из преподавателей.
Когда шум стих в достаточной мере, Вульт сообщил собравшимся, что вербовка в легионы начнется на площади во второй половине дня; планировалось сначала укомплектовать все существующие норосские легионы, а затем сформировать еще пять. Церемония, похоже, закончилась, однако Вульт, подобно опытному лицедею, приберег свой лучший трюк напоследок. Взмахнув рукой, он объявил:
– Дар святейшего императора Константа своему возлюбленному народу Нороса.
Все подались вперед, и Вульт, милостиво улыбнувшись, вновь взмахнул правой рукой.
Из-за колонны появился Малеворн Андеварион. С непринужденным, но при этом царственным видом он нес штандарт IX Норосского легиона обожаемых «Горных Котов» прославленного Роблера, который, в числе многих, был потерян во время Мятежа. Собравшиеся вздохнули. Малеворн прошагал в переднюю часть собора, и люди затихли с открытыми ртами, а затем разразились самыми громкими и искренними приветствиями за весь день. Аларон посмотрел на своего отца и увидел, что в этот раз его радость тоже была неподдельной: Ванн Мерсер сам сражался под этим знаменем. Вслед за Малеворном в собор вошли Фрэнсис Доробон с «Серебряным Ястребом» VI Норосского, Грон Колл с «Серым Волком» III Норосского и Борон Фунт с «Альпенфлёром» VIII Норосского. Замыкал шествие Сет Корион, возвращавший людям «Путеводную Звезду», знамя II Норосского, которым командовал сам Вульт, потерянное в Лукхазане.
Когда пятеро молодых людей вынесли штандарты наружу, на ступени собора, о дожде и холоде все словно забыли. Нороштейну вернули его гордость; император и правда любил их, своих верных подданных. Ванн Мерсер плакал, совершенно того не стесняясь, – как и многие другие мужчины постарше. Все они были ветеранами, понял Аларон. Это были их знамена.
О грехах Вульта никто и заикнуться не смел. Толпа восторженно приветствовала его, пока он, встав рядом со знаменами на ступенях собора, наблюдал, как мужчины начинали стекаться к вербовочным пунктам. Воцарилась неподдельная атмосфера праздника; дождь продолжал лить, но на него никто не обращал внимания. Пять студентов-знаменосцев сорвали овацию; Аларон слышал, как взрослые называют их «нашей гордостью» и «надеждой Нороса», хотя трое из них даже не были местными. Какое-то время они постояли, однако затем начали уставать, а Рамон вдобавок стал злиться из-за столь безудержного проявления патриотизма.
– Эти дураки, наверное, так же радовались и Мятежу, и посмотрите, куда это вас привело, – пробормотал он.
Найдя в толпе Ванна Мерсера, они убедили его уйти.
– Па, что думаешь насчет речи губернатора? – спросил Аларон, когда они шли домой, петляя по запутанным улочкам.
Завтра они с Рамоном должны будут вернуться в коллегию, однако этой ночью им позволили остаться дома.
Ванн Мерсер погладил себя по подбородку. Он был высоким и по-прежнему сильным мужчиной, хотя уже и начинал полнеть в талии.
– Ну, мои мысли мне известны. Но что насчет тебя, сын?
Отец всегда учил Аларона думать самостоятельно. Юноша собрался с мыслями.
– Ну, Вульт сказал, что император любит нас. Однако мы бунтовали всего несколько лет назад. Как же он может нас любить?
– Готов поспорить, он любит собирать ваши налоги, – вставил Рамон.
– Па, ты был в Кеше и всегда говорил, что люди там во многом похожи на нас и что цвет кожи не делает человека хорошим или плохим. Однако мастер Фирелл говорит, что когда две расы сталкиваются, они сражаются, пока одна из них не будет уничтожена. Мол, это закон природы.
Аларон недовольно сморщил нос.
– Вот, значит, за какие уроки я плачу… – печально покачал головой Ванн. – А ты что скажешь?
Аларон задумался:
– Ну, хотя люди и говорят, что мы получили гнозис из рук Кора, нам всем известно, что на самом деле эта сила является врожденной. Так что я не знаю. Я редко встречал магов, которые были бы похожи на святых, – добавил он, думая о Малеворне и его прихвостнях.
– А преподнести знамена было лишь уловкой, призванной увеличить число добровольцев, – произнес Рамон, сверкнув своими живыми глазами. – К последнему священному походу не присоединился почти никто из норосцев.