– Лорды Нороса, готовы ли вы стать свидетелями Благословенного События?
Вульт поцеловал руку епископа:
– Готовы и ждем этого с нетерпением, лорд Посох.
Все епископы Кора отказывались от своих семей, принимая фамилию Посох, однако этот человек был родственником графа Болье и считался одной из восходящих звезд Церкви.
– Зовите меня Адамус, господа. – Прислонив посох к стене и натягивая капюшон такого же серого плаща, как и те, что были на двух других мужчинах, епископ улыбнулся, словно ребенок, играющий в переодевание. – Пойдем?
Епископ провел их по темному проходу, и они стали подниматься по осыпавшейся лестнице. С каждым шагом шум усиливался: подобный пчелиному жужжанию гул человеческих голосов, звуки труб, барабанная дробь, песнопения священников, крики солдат и топот тысяч сапог. Они чувствовали все это сквозь каменную кладку. Казалось, сам воздух вибрировал. Поднявшись по лестнице, они оказались в маленькой лоджии с видом на Плас д’Аккорд. Рев стал по-настоящему оглушительным.
– Великий Кор! – крикнул Гайл озадаченно улыбавшемуся Вульту.
Оба они многое повидали, однако это впечатлило даже их. Перед ними раскинулась Плас д’Аккорд, сердце города Паллас. А Паллас был сердцем Рондельмара, сердца Юроса. Сердца Империи. Величественная площадь была тем театром, где разворачивались бесконечные политические пьесы, разыгрываемые сильными мира сего; разворачивались перед толпами, численность которых воистину ужасала. Окруженные казавшимися крошечными людьми, огромные мраморные и золотые статуи выглядели гигантами, пришедшими взглянуть на торжества. Солдаты шли колонна за колонной, и вторивший барабанной дроби топот легионерских ног резонировал силой. В небе кружили воздушные корабли, могучие птицы войны, бросавшие вызов гравитации и отбрасывавшие огромные тени в лучах полуденного солнца. Алые знамена с золотым палласским львом, с которым соседствовали скипетр и звезда королевского дома Сакрекёр, реяли на ветру.
Взгляд Гайла скользнул в направлении королевской ложи, расположенной ярдах в двухстах слева от него, в сторону которой проходившие легионеры адресовали салюты вытянутой рукой. Оттуда вниз глядели одетые в алое и золотое крошечные фигурки: Его Королевское Величество император Констант Сакрекёр и его болезненные дети. Разноликие герцоги и лорды со всех уголков империи, прелаты и маги – все они собрались поглядеть на невиданное доселе зрелище.
Сегодня человек будет объявлен живым святым. Гайл тихо присвистнул, все еще не веря, что кому-то хватило наглости на подобное святотатство. Впрочем, судя по радостному и триумфальному настроению толпы, большинство людей это вполне устраивало.
Мимо них прогарцевал кавалерийский отряд, за которым следовала дюжина слонов, захваченных во время последнего священного похода. За ними шли карнийские всадники, ведя своих огромных боевых ящеров между рядами зевак и не обращая внимания на вздохи толпы. Ярко окрашенные рептилии щелкали челюстями и шипели, в то время как их всадники сохраняли железную дисциплину, глядя прямо перед собой. Они обернулись всего раз, чтобы отсалютовать императору.
Вспомнив, каково было столкнуться с такой силой в бою, Гайл слегка вздрогнул. Норосский мятеж. Катастрофа и личный кошмар. Именно он сформировал Гайла, забрав, впрочем, его невинность и понятие о морали. И ради чего? Норос вновь стал частью Имперской семьи наций со всеми вытекающими. Для империи это было лишь мгновением, короткой задержкой на пути завоеваний, а вот раны Нороса не зажили до сих пор.
Гайл выбросил эти мысли из головы. За пределами Нороса это больше никого не волновало – и уж точно не здесь. Посмотрев туда, куда указывал палец епископа, Гайл неподдельно удивился пронесшемуся над Плас д’Аккорд Крылатому корпусу, дюжинам летающих ящеров, плотными рядами взмывавшим над крышей собора Святого Сердца. За спинами наездников сидели боевые маги. Перед королевской ложей ящеры снижались под полные восхищения и ужаса вопли толпы. Челюсти длиной больше человеческого роста щелкали, футовые зубы скрежетали, и многие из крылатых конструктов с ревом изрыгали пламя. Невозможные существа, созданные магами.
Как мы вообще могли подумать, что нам удастся победить их?
Под сигналы труб над королевской ложей взвились белые флаги. Толпа разом умолкла. Это стало знаком для черни: будет говорить император. Повинуясь его воле, люди не издавали ни звука. Сидевшая на троне стройная фигура поднялась на ноги и ступила на королевскую трибуну.