Чеслав приказал выдвигаться дальше, и мы начали медленно спускаться в ложбину, где нас наверняка поджидала засада. Будь я на месте гаэльского вождя, то расположил бы лучников на склонах, расстрелял бы колонну, а затем внезапной конной атакой добил выживших.
Я ехал рядом с королём, до боли в руке сжимая рукоять Призрачного Жнеца. Я нервничал перед битвой, чувствуя, как трясутся мои поджилки, но каким-то неведомым образом знал, что с началом боя это всё как рукой снимет.
— Как думаешь, кто ими командует? — спросил я у короля, имея в виду гаэльских воинов.
— Кем бы он ни был, скоро он будет кормить червей, — ответил Киган, пресекая дальнейшие попытки разговора.
Когда весь отряд спустился в ложбину меж двух холмов, случилось то, чего я совсем не ожидал. На вершину холма вышел гаэл с веткой ивы в руках. Переговорщик.
— Чтят старые традиции. Славно, — произнёс Чеслав и приказал остановиться.
Киган выругался, но переговоры есть переговоры. Мы втроем отделились от колонны и проехали чуть вперёд, а навстречу нам спустились трое гаэлов.
— Говорить буду я, — бросил Киган на ходу.
Никто не возражал. Это его война, в конце концов.
Северяне ехали в полном боевом облачении, с раскрашенными чёрной краской лицами, всем своим видом показывая готовность к бою. Посередине ехал гаэл на вороном жеребце, с золотой цепью на шее и золотыми браслетами на руках. Они остановились в двадцати шагах от нас.
— Вы, наверное, заблудились? Это земля свободных гаэлов, вам нечего здесь делать! — крикнул их вождь на теурийском языке, который понимали все.
Издевался.
— Ты что-то сказал? — с наигранным удивлением спросил Киган. — Я думал, это твоя кобыла пёрнула!
— Я — Фивелл ап Мона, и я говорю, что вам нечего здесь делать, южане! — крикнул он, и я даже под чёрной краской видел, как побагровело его лицо.
— Я слышал о тебе! Говорят, все мужчины из клана ап Мона сношаются с козами! — Киган продолжал браниться. — Я — Киган ап Конайлли, законный король этих земель, и я приказываю тебе сложить оружие, Фивелл ап Мона!
Гаэлы рассмеялись.
— Этой землёй правит король Гибрухт, и он приказал, если ты не уберёшься, нахлестать тебя розгами, как ребёнка, и вышвырнуть обратно к южанам! Так что убирайся, пока не поздно!
Киган приподнялся в седле и громко пустил ветры. Обмен оскорблениями подходил к концу.
— Можешь передать Гибрухту, что я к нему приду и заберу своё! — крикнул Киган, развернулся и отправился назад к армии. Мы последовали за ним.
Мы ехали шагом, не оборачиваясь.
— Они не горят желанием драться, — сказал Чеслав.
— Ты тоже заметил? — спросил король. — Зато у меня кулаки чешутся.
— Может, удастся обойтись без драки? — спросил я.
— Это вряд ли, — ответил король. — Фивелл ап Мона — скользкий сукин сын, но в храбрости ему не откажешь. Будет драться, даже если останется один на один против нас всех.
— Значит, он дурак, — произнёс Чеслав.
Пока мы были на переговорах, наше войско выстроилось в стену щитов, перекрывая ложбину от края до края. Самое то для обороны, но нам было нужно атаковать. Киган и Чеслав остановились перед строем, а я спешился, увёл лошадь к остальным и встал в первый ряд.
— Ублюдки будут сражаться до последнего! — донесся до меня обрывок речи.
Видимо, король перед боем решил подбодрить солдат.
— Но мы будем драться за правое дело! — продолжил он.
Воины поддержали его нестройным гулом одобрения. Многим просто наскучила дорога, и они были готовы подраться хоть с толпой дьяволов. А другим хотелось отомстить за друзей и родичей, убитых в многочисленных приграничных стычках с северянами.
Я вытер вспотевшую ладонь о штанину и крепко схватил древко копья. Призрачный Жнец жаждал крови, и я чувствовал это так же ясно, как чувствовал падающие на лицо капли дождя, но всё же оставил его в ножнах. Его время ещё придёт, как только развалится вражеская стена щитов, и битва превратится в мелкие стычки. Всю мою нервозность и страх как рукой сняло. На противоположной стороне ложбины строились гаэлы и я хищно осклабился.
Король обернулся, увидел вражеский строй, обнажил меч и указал клинком на них. Пришло время убивать.
Глава 19
«Ясень бури мечей
Сеял страх меж врагов
Нет ему равных
На пашнях войны.
Слава иль смерть,
Вот выбор его.»
— Песнь об Аргайле.
Шаг за шагом наша стена щитов продвигалась по узкой долине, медленно, но неумолимо. Впереди ждали гаэлы, сжимая в руках копья и грохоча древками по щитам. Их вымазанные углём лица должны были вселять страх в наши сердца, но я видел лишь горстку дикарей.