Я доел зайчатину, вытер грязные руки о штаны и встал.
— Собираться надо. Отдохнули и хватит.
— Согласен, — произнёс Киган. — Если догонят, с одним мечом много не навоюем.
Мы двинулись дальше, а я жалел, что не додумался набрать в кургане золота или хотя бы ещё один меч. Мне казалось странным, что мертвые так просто отпустили меня, но я радовался тому, что мне удалось хотя бы остаться в живых.
— Ублюдки ещё получат, — забормотал Киган. Это была его обычная песня, как он соберёт верных людей, отвоюет трон, а всех предателей и завистников казнит самым жестоким образом.
— Дружище, а кто были эти нарядные? В деревне, — спросил я.
— Это те самые ублюдки и есть. Не все там были, но многие, — ответил король и сплюнул на землю. — Гибрухт ап Конайлли, мой дядя, Кимвел ап Конайлли, мой двоюродный брат, Марбод ап Конайлли, двоюродный брат моего отца…
Вскоре я потерялся в бесконечном списке родственников Кигана, а тот, похоже, и не думал заканчивать.
— … Коналл ап Килох, троюродный брат моего дяди со стороны матери…
Я подумал, что если Киган убьёт всех людей из этого списка, то гаэльская земля потеряет по меньшей мере половину взрослых мужчин.
— … Бран ап Мона, сын моей четвероюродной тётки…
— Да, я понял, — сказал я. — Ублюдки.
— Именно! — воскликнул Киган ап Конайлли, законный, по его словам, король гаэлов. — Ублюдки и есть. Убили отца, заняли трон, меня в рабство, ну ты сам знаешь.
— Про отца ты не говорил, — заметил я.
Киган махнул рукой.
— Старик был не в себе последние пару лет. Даже и не понял, наверное, что его убивают.
— Соболезную, — произнёс я. Мне самому довелось потерять отца — его задрал медведь, когда мне было восемь, и я его почти не помнил.
— Мне не нужны соболезнования и причитания, Ламберт, — процедил Киган. — Мне нужны мечи и топоры, союзники и полководцы.
Его глаза блестели странным огнём, и мне снова показалось, что он на грани безумия. Может, так оно и было.
— Ничего, скоро всё изменится, — он хлопнул меня по плечу. — Мы с тобой ещё покуролесим. Будем есть на золоте, спать на золоте, срать на золоте! Ты же мой первый соратник!
— Я думал в деревню вернуться, — произнёс я. — Родичи там. Мамка, братья. Тяжко им без меня, наверное.
Король нахмурил брови.
— Родичей забывать нельзя, это да. Только что ты в своей деревне делать будешь? Навоз ковырять? — сказал Киган. — Ты воин. Как есть, воин, духи кому-попало такой меч дарить не станут. Подумай, Ламберт, подумай.
Доля правды в его словах была. Как раз таки чтоб не ковырять навоз и не крутить хвосты коровам, я с малолетства просился в патрули, на охоту, упражнялся с мечом. Я хотел быть воином, а не земледельцем.
— Кстати, о мече, — произнёс гаэл. — Дай-ка поближе взглянуть, а то так и не рассмотрел толком.
Я протянул меч рукояткой вперёд. Киган осторожно, затаив дыхание, взял его обеими руками, попробовал на остроту, вскрикнул, сунул порезанный палец в рот, и вернул меч обратно.
— Не даётся! — усмехнулся он. — Знатный подарок тебе духи сделали. Королевский. Такому клинку и имя подходящее нужно.
Я уже думал об этом. Как в старых легендах, подарок от призрака, заговорённое оружие. Во всех историях у таких клинков есть имена. Вздох Змея, клинок легендарного воина Утреда; Ледяная Скорбь, меч, дающий власть над мёртвыми; Несущий Бурю, постоянно требовавший новой крови.
— Призрачный Жнец, — произнёс я после недолгой паузы.
— Да, фантазией ты не отличаешься! — расхохотался Киган. — Призрачный Жнец! Не должен такой клинок ржаветь в ножнах, пока его владелец пасёт коз. С таким клинком надо армии вести.
— Уж не хочешь ли ты…
— Нет! — перебил меня король. — Если бы духи хотели, чтоб я этим клинком владел, я бы его и нашёл. Я тебе, конечно, завидую, но ты сам видел, мне твой Призрачный Жнец в руки не даётся.
Я замолчал, пристыженный. Мне показалось, что я оскорбил друга пустыми подозрениями, и от этого на душе заскребли кошки. Какое-то время мы шли молча.
— Чую, дымом пахнет, — сказал король.
И в самом деле, к запахам разнотравья начал примешиваться едва различимый запах дыма. А значит, скорее всего, где-то поблизости есть человеческое жильё. Через пару часов мы увидели впереди, на горизонте, засеянные поля. А потом мы увидели деревню.
Глава 5
«Гость в дом — счастье в дом.»
«Доброму гостю пива налей,
Гостю лихому — сорок плетей»
Я родился и вырос почти в таком же селении, как и это, на северных рубежах Теурийской империи. Жили в этих негостеприимных краях примерно одинаково, и заселялись северные границы (да впрочем, и остальные границы) одинаково. Какому-нибудь отличившемуся воину, чиновнику или купцу в награду за какой-нибудь подвиг даровалась земля на окраине мира, подъёмные на первое время и дворянский титул всадника с указанием хранить и беречь императорский подарок. Новоиспечённому дворянину ничего не оставалось, кроме как ехать на новую землю и осваивать необжитые места, одновременно неся пограничную службу. Так, постепенно, пядь за пядью, империя прирастала границами.