Учитывая его натуру, Кирилл ничего не делает просто так. Каждый — это часть более грандиозного плана для него. Может быть, он действительно устал от меня и теперь бросает меня.
За исключением…
Если бы это было так, то зачем ему лично везти меня?
— Как ты узнал, что я улетаю? — Спрашиваю я, когда он не отвечает на мой предыдущий вопрос.
И снова никакого ответа.
Мои руки сжимаются на коленях, и смесь темных чувств, обиды, боли и неудовлетворенности начинает трещать по швам.
— Если ты собираешься вести себя так тихо, ты мог бы, по крайней мере, позволить Максиму или Юрию присоединится.
Абсолютно ничего.
Я смотрю в окно, чтобы удержаться от излишних эмоций и, возможно, не сказать то, чего не следовало бы. К тому времени, как машина останавливается перед аэропортом, я готова избавиться от сумасшедшего напряжения, которое душило меня в течение последнего часа.
— Я ухожу — Я не смотрю на него, потому что это вызовет у меня желание обнять его или поцеловать, а у нас просто не такие отношения.
Сильная рука хватает меня за запястье, дергая назад, и я задыхаюсь, поворачиваясь к нему лицом.
Тень покрывает его лицо, и странное выражение, которого я никогда раньше не видела, появляется на его резких чертах. Это смесь боли и ярости, подчеркнутая смертельной хваткой на моем запястье.
— Что? — спрашиваю я тихим голосом, боясь говорить громче.
— Не уходи. — это всего два слова, но они настолько заряжены, что ударяют меня в грудь.
— Я… вернусь через три дня. Я обещаю.
— Не надо уходить! — на этот раз это приказ, в котором сочетается вся власть, на которую способен Кирилл.
— Я должна, — шепчу я.
Он притягивает меня к себе так, что я полулежу у него на коленях, снимает очки и целует меня. Нет. Он не только целует меня. Он пожирает меня, его язык наслаждается моим, а зубы покусывают. Он показывает мне, вместо того чтобы сказать, что все мои мрачные мысли в течение предыдущих трех дней недействительны.
Дело не в том, что он потерял свое желание ко мне или что он больше не хочет прикасаться ко мне. Он по-прежнему хочет. Я чувствую его отчаяние, которое отражает мое, и я могу сказать, без сомнения, что он, вероятно, хочет меня так же сильно, как я хочу его. Он целует меня с пылкой страстью, которая кажется ему чуждой. Это хаотично, незапланированно, и кажется, что он даже не знает, что делает. Но это все из-за него.
Когда его губы покидают мои, я хочу их вернуть.
Нет, мне нужно их вернуть, даже если мой рот слишком распух и болит.
— Не уходи, Саша, — просит он на этот раз мягко, даже умоляюще.
И я таю.
Каждая клеточка во мне рвется, добровольно предлагая себя этому монстру.
Мой монстр.
Я хочу кивнуть, согласиться с его просьбой. Я хочу выбросить эту другую часть своей жизни и просто остаться здесь.
В его объятиях.
Я хочу продолжать смотреть в его ледяные глаза и фантазировать о том, как однажды они смягчатся.
Но я не могу. Потому что это касается не только меня. Это касается моей семьи. Нечеловеческим усилием я вырываюсь из объятий Кирилла, все еще испытывая головокружение от страстного поцелуя, и качаю головой.
— Я вернусь через три дня.
Выражение его лица не меняется, но мускул на его челюсти напрягается. Прежде чем я передумаю и действительно останусь, я хватаю свой рюкзак и выскакиваю из машины. В тот момент, когда я оказываюсь перед входом, я бросаю взгляд назад, чтобы вдоволь насладиться Кириллом, но он и машина исчезли.
Мои плечи горбятся, когда я исчезаю в аэропорту. Полет неудобный, но не из-за продолжительности, а из-за мыслей, терзающих мой разум. Я не могу перестать думать о выражении лица Кирилла, когда я отказалась остаться после того, как он попросил меня в третий раз.
И еще… этот поцелуй. У меня кружится голова при одной мысли об этом.
Когда я прилетаю в Россию, я переодеваюсь в туалете аэропорта, чтобы выглядеть иначе, чем когда я улетала. Я натягиваю толстовку и прячу пистолет за пояс. Затем я выворачиваю свой рюкзак наизнанку, чтобы он был синим, а не темно-оранжевым.
Хотя Кирилл был зол на меня, когда высадил, я не могу быть слишком осторожной, так как он мог послать кого-нибудь следить за мной.
Я даже прячу свой телефон в камере хранения в аэропорту, так как уверена, что на нем есть какой-то трекер.
Мне требуется больше времени, чем нужно, чтобы выйти из здания, но я ухожу полностью удовлетворенная тем, что за мной никто не следит. А если и были, то я их уже потеряла. Тем не менее, я выбираю осторожные маршруты, езжу автостопом на нескольких больших грузовых автомобилях, пока не добираюсь до далекой деревни, где живет моя семья.
Я выхожу из последнего грузовика и прохожу около пяти миль по густому снегу и ледяному холоду, просто чтобы убедиться, что за мной не гонятся машины или люди.
К тому времени, как я добираюсь до места, которое мне дал дядя Альберт, я останавливаюсь. Я ожидала, что это будет деревня, но там всего лишь склад.
Он скрыт холмом и выглядит слишком похожим на склад из нашей последней миссии здесь…
Этого не может быть.
Мои чувства приходят в полную боевую готовность, и я поднимаю свой пистолет, когда мои шаги становятся осторожными. Дядя Альберт не привез бы сюда бабушку. Это неподходящее место для такой пожилой женщины или ребенка, как Майк.
Должно быть, произошла какая-то ошибка в координатах, которые он мне дал -
— Саша.
Я оборачиваюсь и, конечно же, вижу, что мой дядя стоит там, в снегу. Но он выглядит… по-другому.
Мой мирный дядя одет в армейские ботинки, а через плечо у него перекинуто огнестрельное оружие.
И он не одинок. Появляется еще несколько человек, все они одеты в боевое снаряжение и черные маски.
Наемники?
— Что происходит? — спрашиваю я, мой палец все еще на спусковом крючке. — Где бабушка? Кто все эти люди?
— Всему свое время, Саша. — мой дядя обнимает меня за плечи. — Ты так хорошо справилась.
— Я все еще ничего не сделала. — я вопросительно смотрю на него.
— О, но у тебя есть. Вот, надень это. — он протягивает мне маску, похожую на те, что носят другие.
— Дядя Альберт, ты можешь мне сказать, что происходит? Я думала, что я здесь из-за бабушки.
— О, в конце концов ты ее увидишь. — он надевает на меня маску, затем надевает свою и обнимает меня. — Я так горжусь тобой, Саша. Ты ведь знаешь это, верно?
Я киваю, хотя моя грудь сжимается с каждой секундой.
Он говорит, что я так хорошо справилась, но почему я чувствую, что совершила ужасную ошибку, просто появившись здесь?
В воздухе раздается шум, прежде чем появляется снегоход. Я отстраняюсь от дяди Альберта, думая, что это один из их компаньонов.
— Тебе удалось уговорить его прийти одного, — с гордостью говорит дядя Альберт.
— Кто… — я замолкаю, когда в поле зрения появляется водитель снегохода.
Мое сердце падает. Мои ноги дрожат, и мир начинает вращаться.
Я бы узнала эту сборку где угодно. В толпе. Или даже в снежной одежде.
— Дядя Альберт — шепчу я. — Что…что ты задумал?
— Месть, моя дорогая. Этот человек был вдохновителем резни в нашей семье.
Я в ужасе смотрю, как мой дядя открывает огонь по Кириллу.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Перевод группы t.me/OneKillChaos