— Твоим детям, — поправила она, и в этот самый момент мне захотелось увидеть ее лицо.
— Так ты скажешь мне, кто ты такая?
— Меня зовут Бриджит, Королевой Лебедей, — ответила она. — Все эти лебеди мои, — она взмахнула им своими огромными крыльями. Лебеди вновь низко склонили головы, их клювы коснулись воды.
— Но почему ты красная, тогда как остальные лебеди белые и черные?
— Красный, — вздохнула она. — Цвет, который тебе никогда не позабыть. Я цвета той, за кем было последнее слово в решающей схватке между Чармвиллем и Крысоловом много лет назад.
Тогда я еще не могла понятой той связи, впрочем, потом для меня все стало слишком очевидным.
— А какое отношение имеют все эти лебеди к моему желанию завести ребенка?
Вместо того, чтобы ответить мне, она насвистела отрывок мелодии. Это была та самая мелодия, которую я слышала у Леди Шалот. Не могу сказать наверняка, я не запомнила ее. Эта мелодия будто бы была под запретом, и мне было запрещено запоминать ее по некой причине.
— Они прекрасны, не правда ли? — произнесла Бриджит.
Я кивнула, ничего не сказав. Интересно, каких лебедей она имела в виду: черных или белых? Сказать по правде, черные лебеди приводили меня в ужас, несмотря на то, что они были тихи и послушны, в точности, как и белые. В них ощущалось нечто зловещее. Они напоминали о воронах в окне моей спальни.
— Можно задать вопрос? — спросила я. — Что ты делаешь в этом озере в окружении всех этих лебедей? Я хочу сказать, какое это имеет отношение к твоим силам одарить меня ребенком?
Бриджит, пряча лицо в тени, вздохнула.
— Это не просто лебеди, это — дети, — ответила она, когда один из них приблизился к ней и агукнул. Это была правда, они издавали звуки, похожие на детские. — Нерожденные дети, — добавила она, и начала кормить с руки.
— Нерожденные дети? Я не совсем понимаю.
— Ты когда-нибудь задумывалась, где мы обитаем до своего рождения, Королева Скорби? — пробормотала она.
— Вообще-то, нет, — прямолинейно ответила я. Что еще за мысли? Почему меня должно волновать, где я была до своего рождения? Зачем вообще тревожится о таких мыслях? — Хочешь сказать, все мы лебеди?
— Не все из нас, — ответила она. — Но когда Леди Шалот соткала ваш мир, она позаботилась об этом. Все эти лебеди вокруг меня — нерожденные дети, ожидающие перевоплощения в человеческую форму, которые мы так невежественно зовем «младенцами».
Я не собиралась спорить о том, лебеди ли мои близнецы или нет. Я лишь хотела получить желаемое.
— Каждый рожденный из Скорби когда — то был лебедем из моего озера, — сказала она. — В нем очень много лебедей, и ты не увидишь всех их, пока не поплаваешь здесь. Но я не хочу, чтобы ты делала это, поскольку твои близнецы у меня за спиной.
Я была растеряна. Даже голова слегка закружилась. Двое из всех этих лебедей были моими детьми, и я могли увидеть их еще до появления на свет. Внезапно все лебеди показались мне еще прекраснее. Грациозные фигуры; песни, что они пели, которую я никак не могла запомнить… у меня захватило дух.
— Которые из них? — спросила я, бессознательно шагая в мутные воды.
— Стой, где стоишь, — потребовала Бриджит. — Я покажу тебе твоих близнецов, но сцена будет не из приятных. Ты к этому голова?
— Почему сценане из приятных? — удивилась я.
— Ты станешь матерью двум необычным девочкам, — сказала она.
— А что за сцена, о которой ты предупреждала?
— Увидишь, — она дала знак лебедям разделиться. Белые поплыли налево, черные — направо. — Сделай глубокий вдох, Королева Скорби.
Мне было трудно понять то зверство, свидетелем которого я стала, но это ощущалось еще в воздухе. У лебедей выросли крылья острее ножа. Их прекрасные голоса превращаются в зловещий, жуткий гул, обращенный друг против друга. Затем некоторые из них даже обнажают клыки. На озере разворачивается схватка между черными и белыми лебедями. Красивые создания с обеих сторон врезаются друг в друга, взмахивая острыми крыльями, словно ножом разрезая воду, клюв к клюву, голова к голове. Они кричат, точно стая ворон и хлещут друг друга. Черные лебеди вырывают у белых перья вместе с кожей. Белые кричат так сильно, что ушам становится больно. Я вынуждена закрыть уши руками, лишь бы уберечься от их криков.