— Фредерик Ван Хельсинг? — произнесла я.
— Он дядюшка Локи, — объяснил Ангел. — Леди Шалот прислала его в Скорбь пару месяцев назад.
— И что он здесь делает?
— Он врач. Немецкий врач, — объяснил Ангел. — Я послал за ним, чтобы он принял у тебя роды.
Так я сдалась на милость Ван Хельсинга. Он оказался умным врачом. Должна признать, очень дружелюбным. Но ему единственному удалось узнать о близнецах, хотя это было скрыто от людских глаз черной магией. Он пообещал ничего не говорить Ангелу. Мне пришлось жить с мыслью о том, что одна дочь съест другую прямо у меня в животе. Ужасное осознание.
Если взглянуть на все это сейчас, трудно представить что произошло, неужели мое желание завести ребенка — ревность к детям солнца и луны, толкнуло меня пожертвовать одним ребенком.
По сей день, я пишу в Канун Дня всех Святых, я собираюсь принять самое трудное решение в своей жизни, меня все еще снедает вина за то, что я отказалась от одной из дочерей. И прежде чем я начну пересказывать события той ночи, когда на свет появилась Избранная, мне нужно передохнуть. Проветрить голову, прежде чем я начну вспоминать самые темные воспоминания и самые большие сюрпризы. Я не передумаю на счет того, что задумала сегодня вечером. Переосмысливание причин, по которым я пишу этот дневник, не дало мне достаточно оправданий для принятого решения. Быть может, я просто ужасная мать, которая пишет этот дневник в попытке обмануть саму себя…, а ты… что она поступила правильно. Быть может, я и есть само зло, как сказала Бабуля Мэдли.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ: ИЗБРАННАЯ
Глава 53
Дневник Королевы
Я закричала от боли, как только коляска доктора Ван Хельсинга остановилась у ворот моего замка. Я лежала в королевской постели, а мой любимый муж, Король Скорби, съежившись, стоял у окна.
Ангел приложил немало усилий, чтобы присутствовать в этот день. Обычно его не было, и он занимался тренировкой своих охотников. По иронии судьбы, оказалось, что он боится детей еще больше меня, а я страдала все девять месяцев. Но Ангел любил меня, несмотря ни на что. Моя боль была его болью, я знала, что ему была невыносима сама мысль о моих страданиях.
Самое лучшее, что он мог сделать, смотреть в окно, дожидаясь приезда врача в нескончаемой вьюге. Мгновение спустя, он обернулся ко мне с улыбкой, зная, что помощь прибыла. Я кивнула, сжимая руку слуги, изо всех сил пытаясь перебороть боль в спине. Кости раскалывались от боли, в то время как окружающие взирали на меня с сочувствующими и обеспокоенными лицами.
Каждый мускул в теле задрожал, стоило мне от боли выгнуть спину. Слуги посоветовали закусить подушку. Что я и сделала, но все было без толку, и в итоге я завопила, что лишь усилило агонию и лишило последних сил. Фредерик Ван Хельсинг посоветовал мне досчитать до четырех и выдохнуть. Я попыталась, но безрезультатно. Проклятые доктора тоже оказались бесполезны. Я не могла дышать из-за боли, что разрывала меня на части. Вместо этого, я дышала словно задыхающаяся собака или умирающая рыба.
Я уловила в зеркале свое отражение, не в силах поверить, что это — я. Я привыкла быть самой красивой женщиной в королевстве, теперь от нее мало что осталось. Я была похожа на сумасшедшую, постаревшую ведьму, истекающую потом насколько, что рубашка прилипла к телу. Но я не могла отвезти глаз от зеркала, потому что видела, какое темное будущее меня ожидает. Оно показало мне мое истинное лицо. Я боялась неизвестности, в особенности дочери, которую мне предстояло родить. Избранную. Ту самую, которая убила собственную сестру, будучи в утробе. То была не просто боль. Я страдала так, как никогда прежде, и, пожалуй, не буду.
Жуткие образы заполонили мои мысли. Я представляла, как она появляется на свет, причем самым варварским образом, разрывая внутренности и мое тело на части, держа в руках лебединую шею. Зловеще улыбаясь сомнительной победе. Что если Злая одержит верх? Как мне узнать? Злая или же нет, я все равно буду любить свою дочь. Я вынашивала в своем чреве и монстра, и исцеление. Я была матерью добра и зла, разрываясь между любовью матери и праведностью войны против Крысолова.