— Что за бред Вы несете? — выплюнула я. — Вы убиваете людей. Вы пьете их кровь.
— Люди пьют кровь другим людям каждый день, — ответил Ночь. — Взгляни на войны и нищету вокруг тебя. Но ведь ты — Карнштейн. Ты не поймешь. — Он обернулся и схватил сына за волосы. Это было жестоко. Глаза Ангела налились кровью и он постарался отвести взгляд. Я не знала, то ли страх, то ли стыд парализовал его. В Штирии он выглядел сильным и свирепым.
Что с ним случилось?
— Возьми ее, сын мой, — потребовал Ночь. — Она такая сладкая. Она станет твоей первой, и ты сможешь обратиться в вампира. И, быть может, она та, кого мы ищем для тебя. — Он уже во второй раз упомянул об этом. Интересно, кем он считал меня на самом деле.
— Я не хочу! — простонал Ангел, вырываясь из рук отца. — Я не хочу становиться вампиром. Я не хочу быть таким как ты!
Ночь ударил сына по лицу. Это было нечто большее, чем простая пощечина. он оставил на его щеке шрам, очень похожий на свой собственный. В отличие от Ночной Скорби, шрам Ангела мгновенно затянулся. Я оказалась в замешательстве.
— Ты такой же вампир, как и я. — Ночь стиснул лицо сына длинными пальцами, лоб ко лбу, словно умолял. — Ты — Сорроу. У тебя нет выбора. То время, что ты провел с людьми, смягчило твое сердце. Ты должен был испробовать ее крови во время поездки в их замок. Я принес ее сюда, к тебе, так что больше никаких отговорок.
— Не могу, — взмолился Ангел. Он по-прежнему любил своего отца, не смотря на то, что эта любовь была нездоровой. — Я просто не могу. Пытай меня, как тебе только вздумается. Если бы я только мог стать человеком, я бы продал свою душу в обмен на это.
Ночная Скорбь снова ударил сына по лицу, оставляя длинный надрез.
— В этом-то вся проблема полукровок. Они думают, что у них есть душа. Ты думаешь, что не похож на меня? Думаешь, будь ты человеком, ты бы смог исцелиться?
— Быть может, у меня кровь Сорроу, но только не сердце, — произнес Ангел, испытывая удачу еще раз, прежде чем приспешник обратит его.
— У тебя нет сердца, — закатил глаза Ночь. — У тебя нет души. Ты лишь думаешь иначе. Теперь, возьми же ее, или я тебя заставлю.
— Ты меня не заставишь!
Ночь сделал шаг назад и достал из-за пазухи небольшую флейту. Она была сделана из дерева и в ней было семь отверстий. Я не поняла, почему Ангела и приспешников охватила паника. Странным образом, Ночь начал наигрывать мелодию на своей флейте. Его образ напомнил мне о Крысолове, о котором рассказывал отец. Что если Ночная Скорбь и был тем самым Крысоловом? Что если это была та самая мелодия, о которой рассказывал отец? Я не знала. Впрочем, перефразирую… я не могла знать. Мелодия ничем не запоминалась. То есть, я могла где-то ее слышать, но повторить или вспомнить ее я не смогла бы. А самое важное, она оказывала огромное влияние на Ангела. Золотой оттенок в его глазах пропал, уступив место кроваво-красному, который становился все более интенсивным, по мере того, как Ночь продолжал играть. Закрыть уши руками он не мог, рыки были связаны у него за спиной. Ангел зажмурил глаза и стиснул зубы, тщетно желая, чтобы мелодия прекратилась. Я не понимала почему. Какой силой обладала эта флейта? Я могла лишь предположить, что это было как-то связано с Крысоловом и Семерыми Потерянными, которым удалось сбежать несколько веков назад. Казалось, мелодия склоняет Ангела на темную сторону. Сперва, я подумала, что он дурачит меня, но я ошиблась. Он должен был укусить меня еще в Штирии, но по каким-то причинам не сделал этого.
— Отпусти его, — приказал Ночь своему приспешнику. — Музыка уже овладела моим сыном. Позволь ему опробовать ее крови. — Он снова начал играть.
Теперь Ангел был свободен, его кровавый взгляд остановился на мне. От его злобного взора по моей спине пробежали мурашки. Увидев, вздувшиеся на его руках вены, я поняла, как он силен. Каким же голодным он, должно быть, был? Я ничем не могла помешать ему убить меня, лишь беспомощно смотрела в ответ. Моя красота, которую я так и не смогла увидеть в пруду, была моим единственным оружием, после его изменения. Он сказал, ему нравится как я выгляжу. Это снова должно было сработать. К сожалению, этого не произошло.
В мгновение ока, Ангел оказался передо мной. Он оттолкнул приспешника, не отводя от меня взгляда. Его руки сомкнулись у меня на шее. Он без особых усилий поднял меня, ноги бесполезно болтались в воздухе.
Ночь прекратил играть.
— Вот это мой сын. Возьми ее!