Дом оказался небольшим, но таким уютным. На первом этаже были две небольшие спальни, душ, туалет, гостиная, совмещенная с очень светлой кухней, из которой шла дверь на веранду. До второго этажа я еще не дошла.
– Ты молодец! – хозяйственная Маринка захлопотала, и на столе появились тарелка с бутербродами и чашка чая.
– Ты тоже! – кивнула в сторону гостиной и кухни, где уже царил идеальный порядок.
– До сих пор не могу во все это поверить! Как ей только в голову пришло снять дом? Я не понимаю, – Марина поморщила нос, когда я вытащила сигареты после того, как умяла все содержимое тарелки.
– Заслужила! И теперь тебе не удастся выгнать меня на улицу курить, так как это в двух шагах! – я показала ей язык и демонстративно щелкнула зажигалкой.
– Ладно… Черт, уже два часа дня, а эта Леди и не собирается просыпаться! У меня так и чешутся ладони, чтобы пойти разбудить ее и засыпать вопросами! – Марина нервно терла стеклянную столешницу, стирая отпечатки.
– Мара… Держи свои руки при себе! Молю! И убавь голос…
Мы обернулись, но никого не увидели, пока москитная сетка, отгораживающая террасу от кухни, не дрогнула. Алена ползла на карачках. На ней до сих пор было черное платье.
– О! Явление Христа народу!
– Заткнись, – шикнула она, стреляя в мою сторону грозным взглядом.
– О Боже! Сколько трагедии! – Мара бросилась к Леле, чтобы помочь встать. – Ты сейчас заноз насадишь! Вставай! Кать, может поможешь?
– Еще чего? Ее очередь таскать нас, обездвиженных и пахнущих смесью самбуки и рома! – растянулась на гамаке и стала покачиваться.
– Все, сучки, договорились, я осознаю всю тяжесть мной содеянного, прощу прощения… Только молю, Кать, прекрати раскачиваться, а то меня вывернет! – заныла она, когда улеглась на плетеный диванчик.
– Лель? Может, кофе? Или сок? Что хочешь?
– Мара, ты такая милая, – рассмеялась Леля своим хрипловатым голосом. – А вот ты – стерва. Она показала мне средний палец и поудобней устроилась на коленях у Мары.
– Ты сейчас у меня получишь! – бросила в нее сланцем, который угодил прямо по ее голой заднице. Леля вскочила и стала стонать и растирать свою пострадавшую пятую точку.
– Так, девки, завязывайте! Прошу! – Мара держала Лелю, порывающуюся броситься на меня.
– Ок! – я подняла руки в сдающемся жесте.
– Люблю тебя, сучка! – Леля бросила мой сланец обратно.
– И я. А теперь потрудись объяснить, как мы оказались ЗДЕСЬ? – Мара принесла Леле таблетку аспирина и стакан холодной воды.
–Ах, это? Короче, помните Любку, так вот, парень ее сестры знает…
– Так, стоп! Короче! – закатила глаза, понимая, что мы будем около часа блуждать по всей цепочке ее знакомых.
– Фи… – она проглотила таблетку и осушила стакан воды залпом. – Короче, этот дом наш. И все.
Мы с Марой молча переглянулись, понимая, что, видимо, самая длинная часть истории заключалась в цепочке знакомых нашей общительной подруги.
– Все? – выпучила глаза Мара.
– Все, – Леля пожала плечами и снова улеглась на ее коленях.
Затушила сигарету и хотела уже пойти.
– Ладно, ладно, – Леля встала и трагически стала потирать виски. – Сначала искала квартиру, но так много минусов, то подъезд, как в бомжатнике, то соседи! А тут? Смотрите, какой кайф? Мы за эти деньги могли позволить себе только трешку, а тут? Смотрите, как круто? – Леля вскочила и стала бегать по двору.
Мне стало тоже интересно, что там и направилась за ней. Яблоневые деревья были посажены по периметру и отделяли участок от любопытных глаз. Высокий каменный забор.
– Мар, ты же сама мечтала о маленьком огородике? Будешь садить салаты и петрушку! – захихикала Леля. – А ты, Кать? Ты же вечно читаешь свои книги. Вот тебе гамак, вот тебе свежий воздух. Разве не романтика? Ну что? Разве я не угадала? Отсюда нас никто не выгонит еще лет пять, пока мы не разбогатеем и не купим своё жилье!
– Ладно, мы не сердимся, – Мара подошла ко мне, опустив голову на плечо.
– Точно? – Леля уперлась руками в бока.
– Точно.
– Ну, ладно! – Леля присела, и в ее руках появился шланг. – Ну, сучки, получайте!
Я завизжала. Холодная струя воды обожгла кожу, Леля смеялась, бегая по участку со шлангом в руках.
– Ну все, держись!
– Это моя комната! – завизжала Леля, закрывая перед нами дверь из темного дерева.
– Лель, хватит дурачиться, прошу! – спокойная и рассудительная Мара старалась успокоить меня, поглаживая по руке.
– Открывай! – зашипела я.
– Мара, скажи ей? – писк за дверью был такой жалостливый, что моя сердобольная подруга сразу забыла, что буквально пару минут назад бегала за ней по участку, грозясь убить и закопать во дворе.
– Выходи! – стала стучать. – Твое счастье, что мы не в общаге, что теперь тебе есть, где спрятаться!
– Я все распределила. Это моя комната. У Мары комната с видом на огород, чтобы сутками следить за своей петрушкой, а ты, Кать шуруй на второй этаж. Ты там будешь одна, мы не будем мешать. Там балкон, будешь курить до посинения! – голос Лели был так близко, словно она сидела под самой дверью.
– Дура! Если бы я тебя не любила, то убила еще в том году, когда сломала ногу из-за тебя! – выдохнула и пошла по деревянной лестнице на второй этаж. Громко вздыхала, вспоминая ту ситуацию, когда тащила пьяную Лелю через полгорода. И у подъезда общежития мы упали, вернее, Леля упала на меня… Моя травмированная лодыжка не смогла вынести всех этих потрясений и дала трещину.
Не помню, говорила ли я, что мои подруги ПОЛНЫЕ противоположности? Марина спокойная брюнетка, ее грустные карие глаза успокоят даже самого взбешенного террориста. Она закончила психфак. А Леля, она общительная блондинка, я не знаю, сколько номеров в ее телефонной книге. Если остановить любого человека в городе, то через 5 минут Леля найдет общих знакомых.
– Кать, я принесу оставшиеся сумки, – запищала Мара, пытаясь смягчить ситуацию.
На втором и правда была только одна комната с окном во всю стену. А на противоположном конце был крытый балкон, на котором стояло кресло-качалка. Из мебели здесь была только большая кровать и встроенный шкаф.