— Они означают, что мне придется наложить карту две тысячи двести девятнадцатого года на более позднюю и срисовать туннели с одной, а улицы с другой. — Тэд вновь сел. — Это приведет к некоторым неточностям.
Мы с Доннелом переглянулись. По прошлому опыту мы оба знали, что неточности, вызванные необходимостью комбинировать две разные карты, будут меньшей проблемой, чем ошибки, связанные с ограниченными художественными возможностями Тэда.
— Просто постарайся. — Доннел потянулся в куртку и достал конверт от Блока. — Я хочу, чтобы ты нанес на карту и информацию отсюда.
Тэд нервно взглянул на конверт.
— Почему он покрыт красными блямбами?
— Красные блямбы — это восковые печати, — объяснил Доннел. — Существовала традиция запечатывать официальные документы воском, и его полно в Доме парламента. Мы используем его для верности, чтобы никто не баловался с особо секретными посланиями.
Он молча изучил конверт, прежде чем его открыть.
— Никогда не видел на сообщении столько печатей. Блок серьезно встревожен.
Доннел достал из конверта листок бумаги и быстро изучил его.
— Блок сделал заметки о нескольких входах в туннели. Если сможешь их понять, Тэд, то добавь на карту.
Тэд кивнул.
— Как только мы обнаружим Изверга, полагаю, ты планируешь, чтобы мы втроем отправились за ним.
— Я еще не решил, кто будет его преследовать, — сказал Доннел. — Но ты определенно не войдешь в эту группу.
— Тебе придется взять меня с собой, — настаивал Тэд. — Даже если я прямо перед выходом из Дома парламента скажу тебе, где находится Изверг, он может сменить местоположение, пока ты туда дойдешь.
— Ты можешь сообщать нам о передвижения Изверга, семафоря с крыши Дома парламента, — предложил Доннел.
Я кашлянула и указала на очевидное.
— Мы не сможем разглядеть сигналы семафора, находясь в туннелях под землей.
Доннел застонал.
— Ты права.
— Я просто обязан идти с вами, если придется включать третий рельс в секциях туннеля, — горячо повторил Тэд. — Случайное его включение в том месте, где окажетесь вы, приведет к катастрофе.
Доннел вновь застонал.
— И это правда.
Я нахмурилась.
— Но мы не можем втягивать Тэда в опасную ситуацию. Он единственный, у кого есть шанс построить новые межзвездные порталы.
— Я тоже не хочу подвергать Тэда опасности, — согласился Доннел. — Не из-за порталов, а потому, что он понадобится нам живым после ухода из Нью-Йорка. От него зависит, удастся ли нам выторговать безопасный проход вдоль гражданских поселений у Ограды.
— Если мы быстро не разберемся с Извергом, — возразил Тэд, — то никто из нас не покинет Нью-Йорк. Все мы окажемся здесь в ловушке и умрем в огненном шторме.
Доннел вздохнул и встал.
— Я отложу решение о преследователях Изверга, пока мы не получим явные доказательства, что он пользуется системой метро. А сейчас я должен вернуться в зал, поддерживать перемирие между Квинсом и Манхэттеном.
Он посмотрел на меня.
— Блейз, постарайся как следует поспать. У нас был исключительно сложный день, но завтра может быть еще хуже.
Доннел поспешил прочь, а Брейден встал и отошел в дальнюю часть комнаты, чтобы проверить Феникс. Тэд уже мрачно разглядывал листок бумаги и рисовал нечто, похожее на кривую версию территории вокруг Дома парламента, поэтому я прошла через дверь в боковой стене комнаты, чтобы умыться в маленькой ванной. Пробираясь мимо кучи сушащейся одежды, занимавшей половину пола, я уловила свое отражение в зеркале и поморщилась.
Тэд говорил, что я выгляжу бледной, и это было великодушное описание моего измученного лица. По-мужски короткие волосы меня тоже не украшали. На мгновение я с завистью вспомнила длинные локоны, к которым привыкла в детстве в Лондоне. Мама аккуратно расчесывала их каждое утро и завершала ритуал, целуя меня в лоб.
При этом воспоминании, одновременно драгоценном и болезненном, я покачала головой и вернулась в основную больничную комнату. Тэд оторвал взгляд от рисунка и протянул ко мне руку. Я села в кресло рядом с ним и взяла его ладонь в свою.
Тэд посмотрел на Брейдена, хмуро изучавшего график состояния над кроватью Феникс.
— Я надеялся, что у нас будет больше пяти минут наедине.
Я пожала плечами.
— Сейчас все сложно.
Несколько минут мы посидели в тишине. За последние шесть лет у меня сложилась привычка каждый день на рассвете выходить на крышу нашего крыла и салютовать флагу Сопротивления Земли. Я и теперь делала это по утрам, когда Надира могла присмотреть за Брейденом и Феникс.