«Какая странная способность читать чужие мысли! Да еще тут же показывать, что он их читает. Кому приятно иметь дело с таким человеком? В конце концов, это бестактно… Но в общем-то он, видимо, человек открытый. Был бы хитрый, себе на уме… держался бы по-другому. А Саусан… что ж, у нее, как и у всех друзов, есть причины, чтобы ненавидеть американцев… Еще бы! Ведь американский линкор «Нью-Джерси» бил по друзским горам, а американские самолеты бомбили их… А с другой стороны — почему Джеремия Смит должен отвечать за свое правительство? Только потому, что он — на правительственной службе?»
Мишель огибал большую лужу, когда опять увидел американца. Тот сидел на парапете набережной, держась за грудь.
— Мистер Абду…
Голос его был слаб, на лице застыла неловкая улыбка, он тяжело дышал. И Мишель сразу понял, что американцу плохо.
— Наверное… сердце, — виновато и через силу попытался улыбнуться Смит.
Мишель решительно взял его запястье и подал знак — помолчать! Пульс у Джеремии Смита был учащенный… но ничего страшного, при беге он иным быть и не мог. Мишель приложил ухо к его груди… то же самое было и с сердцем.
— Ничего страшного, да? — опять виновато и с робкой надеждой спросил Смит. — Ведь правда… доктор?
«Откуда он знает, что я — доктор?» — удивился Мишель, и американец ответил ему:
— Не удивляйтесь… я понял, что вы доктор по тому, как вы профессионально ведете себя…
Он повеселел:
— Так значит… ничего страшного? Просто мне надо посидеть и отдохнуть? Тогда, знаете… давайте договоримся так. Вы побежите дальше, вниз по набережной, а на обратном пути, когда я отдохну, поможете мне добраться до посольства. Ну… не отказывайтесь! — Он заметил колебания Мишеля. — В конце концов… это ваш профессиональный долг… вы не имеете права оставлять больного без помощи!
И он дружески подмигнул Мишелю, показывая, что шутит.
— О’кей, — неожиданно согласился Мишель. «В общем-то он парень ничего, — думал Мишель об американце, продолжая бег вниз по набережной. — Саусан, конечно, понять можно… но какое отношение этот американец имеет к «Нью-Джерси»? Там — военные, а этот — простой чиновник с дипломатическим паспортом… может, и занимающийся всего лишь выдачей виз да хождением по приемам…»
Он сейчас же вспомнил, что Джеремия Смит сказал, что исполняет обязанности пресс-атташе, это воспоминание всплыло в памяти и сейчас же угасло, заглушенное другой мыслью: «Визы… выдает визы…», ну пусть не сам выдает, но может помочь получить визу в США… Для христианина-араба виза в Саудовскую Аравию, да еще контракт на работу там — дело непростое. Уехать с Саусан на несколько лет в США, может быть, даже получить гражданство. Уехать из Ливана, где все сбесились из-за религии, где вот уже столько лет льются реки крови».
Мишель замедлил бег, а затем и вовсе перешел на шаг. Круто повернул и побежал назад, моля бога, чтобы Джеремия Смит продолжал сидеть на парапете, чтобы он не ушел, чтобы можно было бы ему оказать хоть такую маленькую услугу — помочь дойти до посольства!
Смит сидел на том же месте и уже издалека, увидев спешащего к нему Мишеля, приветственно помахал рукою.
— Ну как вы? — спросил Мишель, не добежав до широко улыбающегося Смита несколько шагов. — Получше? Я помогу вам дойти до дома.
Глава 3
К полудню погода разгулялась, ветер разогнал обрывки облаков, небо поднялось, стало ярко-синим и глубоким. Ослепительно сияло солнце, и лучи его пронзали морскую воду, ставшую кристально прозрачной, манившей в себя зеленоватыми колеблющимися тенями. Длинные, пологие волны с легкими белыми гребешками плавно катили навстречу белоснежному катеру, легонько и ритмично ударяя в его днище, покачивая его с носа на корму. Бронзовые релинги горели желтым огнем, отбрасывая веселые солнечные зайчики в затемненные стекла высокой рубки, за которыми виделся рулевой в оранжевой нейлоновой куртке и голубой джинсовой шапочке с длинным, выступающим далеко вперед козырьком. Над рубкой трепетал на ветру флаг и звенели радиоантенны, крутились лопасти небольшого радара.
Это был большой прогулочный катер, превращенный фалангистами в полувоенное судно: на носу и на корме стояло по счетверенному крупнокалиберному пулемету, укрытому зеленым брезентом. Такой же брезент был натянут за рубкой и защищал от солнца стеклянный столик на затейливо изогнутых металлических ножках. Хозяин катера, человек лет тридцати, в темно-зеленой форме фалангиста, украшенной разноцветными нашивками, сидел развалясь в плетеном кресле, держал в руке высокий стакан с неразбавленным виски «Олд пар». Несмотря на прохладный ветерок, ему было жарко, прядь редких черных волос, зачесанных на лоб «а ля Гитлер», прилипла к распаренной потной коже. Темные очки закрывали почти половину его лица, но и сквозь их стекла взгляд хозяина катера был пронизывающе-холодным и жестоким. Тонкие бледные губы были плотно сжаты.