Мишель, испугавшись неожиданной догадки, приподнялся:
— Не может быть!
— А вот это мы с тобой сейчас проверим, — решительно сказал Селим и приказал Мишелю: — Поехали!
— Но в чем дело? — Мишель решился спросить, лишь когда они отъехали от кафе и свернули на набережную.
— Не хочу расплачиваться за чьи-то ошибки, — буркнул Селим, прибавив скорость, и Мишель умолк, поняв, что расспрашивать его сейчас бесполезно.
Движение по набережной было небольшое, утренний час «пик» миновал. Они проскочили ее за несколько минут и въехали в Узай, бедный шиитский район, населенный рыбаками, ремесленниками и мелкими торговцами. На бетонных фонарных столбах, разделяющих широкую пыльную улицу на две встречные полосы, висели зеленые и черные флаги. На стенах одноэтажных и двухэтажных бетонных домишек красовались портреты шиитского имама Мусы Садра, несколько лет назад исчезнувшего при таинственных обстоятельствах при поездке в одно арабское государство, и черно-красно-зеленые эмблемы созданной им в семидесятых годах организации «Амаль».
Селим проскочил Узай с ходу, благо и здесь движение было небольшое, и понесся по ровному и прямому шоссе вдоль пустынных песочных пляжей, подступающих к коричнево-зеленому от густых водорослей барьеру скальных обломков, которые окатывали пологие пенистые волны. На обочине шоссе через несколько сот метров друг от друга стояли легкие сараюшки, те, что бейрутцы в насмешку называют «кафе-тротуар». Сейчас было то, что называется «мертвое время», и хотя кафе были открыты, в них никого не было. Пустынны были и пляжи — грязные, заваленные мусором.
Селим выбрал место между двумя «кафе-тротуар», дальше всех отстоящих друг от друга, и затормозил.
— Здесь, — сказал он самому себе и вылез из «фольксвагена».
Пока Мишель вылезал из машины, Селим открыл багажник и осторожно взял оттуда приемники прямо вместе с тряпками, на которых они лежали.
— А ты возьми вот это…
Он кивнул Мишелю на небольшой деревянный ящичек желтого цвета с красным крестом на крышке, который Мишель принял за дорожную аптечку. Не оглядываясь на Мишеля и не дожидаясь, пока он закроет багажник, Селим стал спускаться по невысокой щебеночной насыпи к пляжу. Оказавшись на песке, он быстро пошел к видневшимся неподалеку бетонным развалинам то ли рыбацкого домика, то ли сторожки, и Мишель пошел туда же, удивляясь, зачем Селиму ящик-аптечка и почему он так осторожно несет «игрушки», переданные Валидом.
Вдали в море глухо громыхнуло, и из воды поднялся высокий белый столб. Это глушили рыбу местные рыбаки. Законом такое запрещалось, но теперь в Бейруте каждый, у кого было оружие, был законом сам себе, и только газеты лишь время от времени вздыхали по поводу экологического разбоя, творящегося у ливанских берегов.
Пока они дошли до развалин, в море еще дважды громыхнуло и глухое эхо отразилось от невысоких лысых гор, сползающих к морю в полутора километрах от кромки пляжей. Эти взрывы давно никого здесь не беспокоили. Две чудом уцелевшие стены домика, к которому они подошли, еще держались под углом друг к другу. Бетонный пол внутри был освобожден от обломков рухнувшей крыши, а вместо нее кто-то натянул навес из вылинявшей, когда-то красной, грубой ткани. Под навесом лежали два закопченных бетонных обломка, служивших примитивным очагом.
Селим вошел в развалины, огляделся и направился прямо в угол. Здесь он присел на корточки и осторожно опустил на бетонный пол тряпки, в которых принес приемники. Потом кивком головы показал Мишелю, чтобы тот положил рядом с ними желтый ящик-аптечку. Когда Мишель сделал это, Селим откинул крышку ящика, и Мишель с удивлением увидел там не медикаменты, а аккуратно разложенные по ячейкам-отделениям инструменты: набор отверток — от миниатюрных до среднего размера, маленькие кусачки и плоскогубцы, пинцеты и зажимы, пилочки, напильнички, приборы для измерения напряжения и силы тока, пучки разноцветных проволочек, изоляционная лента, лампочки для карманного фонаря и две полутораваттные батарейки.
Селим внимательно осмотрел содержимое ящика.
— Положи-ка эти камни друг на друга, — велел он Мишелю, указав взглядом на обломки бетона, служившего очагом.
Мишель водрузил один обломок на другой, и получилось что-то вроде невысокого столика или верстака, на который Селим и положил тряпки с приемниками. Тут же хватило места и для желтого ящика. Присев на корточки перед импровизированным столиком, Селим принялся внимательно разглядывать приемники, сначала один, затем другой, осторожно поворачивая их перед своими глазами и даже, как показалось Мишелю, принюхиваясь. Наконец он поднял взгляд на Мишеля и протянул ему один из приемников.