В комнате совещаний собрался весь личный состав отдела.
Я проинформировал сотрудников о пропаже платинового катализатора, а также об исчезновении работника предприятия Барышева. В заключение сообщил, что завтра в девять часов силами сотрудников отдела милиции и рабочих предприятия будет тщательно прочесана вся территория предприятия, а также территория, примыкающая к предприятию. И распустил людей.
А мы с Гильмановым прошли в его кабинет. На столе у него уже лежала медицинская карточка Барышева.
Я взял ее и стал тщательно изучать, записывая в свою записную книжку интересующие меня сведения.
Из медицинской карточки следовало, что Барышев месяц назад лечил зубы, и местный стоматолог установил ему титановый зубной протез. Именно этот факт я и отразил у себя в блокноте.
Закончив с медицинской книжкой, мы с Гильмановым поехали в кафе, где наконец-то пообедали.
— Ринат, — обратился я, — а почему твои сотрудники лишь опросили этих двоих рабочих? Почему вы их не закрывали, разве нет на это оснований? Вы действительно считаете, что они не причастны к исчезновению Барышева?
— Виктор Николаевич! Вы прекрасно знаете, что до назначения на должность начальника районного отдела я работал в службе охраны общественного порядка. Мне еще ни разу не приходилось сталкиваться с подобными делами. Да если сказать по-честному, то я в них мало разбираюсь. Мне кажется, что Хасанов и Мотигуллин не имеют к этому никакого отношения. Они люди взрослые, работают на предприятии давно. Оба характеризуются положительно. Зачем им этот Барышев? Я считаю, что это он стащил платину и смотался. Он год как разошелся с женой, ну после этого и начал пить. У него за спиной, можно сказать, ни флага, ни родины.
— Знаешь, Ринат, меня больше интересуют сейчас эти двое, Хасанов и Мотигуллин. Я бы хотел с ними поговорить. Это не потому, что я не доверяю твоим людям. Просто хочу иметь свое мнение об их причастности или непричастности. Дай команду, пусть вечером твои люди выдернут их ко мне. Прощупаю их, посмотрю. Тем более что, по-моему, один из них ранее судим. Чем черт не шутит, а вдруг опять потянуло к романтике?
— Хорошо, Виктор Николаевич, я дам команду. Не думаю, что кто-то из них способен это сделать, а то, что ранее судим, это неудивительно. У нас в стране, наверное, чуть ли не каждый третий мужик судимый. Что теперь, их всех закрывать? Знаешь, Виктор Николаевич, сколько ранее судимых работает на этом заводе? Я думаю, что человек сто-сто пятьдесят как минимум. Всех закрывать прикажешь?
— Жираф большой, ему видней, — прикрылся я словами Высоцкого, — это уж тебе решать. Если не раскроем по горячим следам, значит, будем закрывать всех до одного. Хозяин в районе ты, а я твой помощник и советник!
Мы сели в машину и поехали на встречу с директором предприятия.
Директор, высокий худощавый мужчина, с нетерпением ждал нашего приезда. Этот небывалый на предприятии случай тяжело сказывался не только на психологическом состоянии работников предприятия, но еще в большей степени — на производительности завода. Отсутствие катализатора не позволяло работать в полную силу, и план месяца трещал по швам.
Увидев в окно подъезжающую машину, директор вышел на улицу и встретил нас на пороге административного здания.
Мы поздоровались и втроем поднялись к нему в кабинет.
— Присаживайтесь, — предложил он. — Чай, кофе?
Мы отказались и сели в удобные кожаные кресла.
Начальник милиции представил меня, и мы преступили к обсуждению сложившейся ситуации.
— Вы знаете, Леонид Николаевич, — начал я, — завтра мы с начальником милиции наметили одно мероприятие, а именно — прочесать всю территорию вашего завода, чтобы полностью исключить версию, что Барышев может скрываться здесь. Сейчас я уже не исключаю и того, что мы можем обнаружить тело Барышева, чем черт не шутит, пока Бог спит. А для этих мероприятий нам необходима ваша помощь. Наши сотрудники плохо знают предприятие, подвалы, чердаки и другие укромные места, и ваши работники оказали бы значительную помощь в этом вопросе.
— Все, что требуется от нас, мы сделаем, — заверил директор.
Мы обсудили с ним некоторые моменты предстоящих мероприятий и, попрощавшись, поехали к себе в отдел.
— Ринат Асхатович, возьмите завтрашнее мероприятие под свой личный контроль. Никаких там замов, помощников мне не нужно, только лично вы. Не дай Бог проколоться с этим делом, министр сжует нас обоих. А сейчас дай команду, пусть доставят этих двоих, я с ними переговорю.
Мне выделили кабинет, и я стал готовиться к разговору с коллегами Барышева. Минут через сорок привели Ильдуса Хасанова.
Я взял его паспорт и, открыв, произнес:
— Ну что, Ильдус, давайте, присаживайтесь.
Когда тот сел, я продолжил:
— Я заместитель начальника уголовного розыска МВД Абрамов, приехал к вам в город в связи с кражей катализатора. Прочитав вашу объяснительную записку, у меня возникли несколько вопросов. Дело в том, что вы с Мотигуллиным рассказываете об этом дне совершенно по-разному. Вы говорите одно, а он — совершенно другое. Ведь Мотигуллин ваш напарник не только по работе, но, насколько я знаю, вы дружите семьями? Ходите в гости, справляете вместе праздники? Если вы были с ним весь рабочий день, то должны говорить об одних и тех же вещах одинаково, а вы говорите абсолютно по-разному. Значит, кто-то из вас врет! Вот я и хочу установить, кто говорит правду, а кто нет.
Я считал, что если они между собой договорились, то и показания их будут мало чем отличаться. А здесь налицо разные показания. Это свидетельствовало о том, что сговора у них не было.
— Не хочу тебя пугать, но похищенный катализатор стоит около миллиона рублей. А за подобную кражу любого просто поставят к стенке и намажут лоб зеленкой. Это у гражданина можно украсть все, что хочешь, а вот у государства нельзя.
Хасанов заметно напрягся. Мои слова задели его, и его попытки придать лицу полное безразличие проваливались.
— А что вы меня пугаете? Вы сперва докажите мою причастность, а уж потом пугайте, — произнес он.
— Вот ты говоришь, сперва докажите причастность, а затем уж пугайте. Если я докажу, то пугать уже не буду. Там будет поздно тебя пугать. Там стенка, и все.
— Так вот вы сначала докажите, а там и будет видно, кому ордена, а кому и стена.
— Где ж ты этому научился? Думаешь, я тебе не докажу? Подожди чуть-чуть! Через три дня, я тебе обещаю, будешь просить меня о листе бумаги, чтобы написать явку с повинной! Слышишь меня, Хасанов? Через три дня! Но я тебе этой бумаги не дам! А сейчас ты пойдешь в камеру, не домой, как ты бы хотел! Запомни этот день, именно с этого дня пойдет тебе срок, это в лучшем случае, а в худшем — отсчет твоих дней на этой земле.
Я позвонил. Вошел дежурный по РОВД.
— Оформите его в камеру. Я зайду через десять минут и подпишу все бумаги.
После того как увели Ильдуса Хасанова, ко мне вошел Гильманов.
— Виктор Николаевич! Вы за что задержали Хасанова? Что мне завтра докладывать прокурору района? Может, не стоило? Ведь у нас на него ничего конкретного нет.
— Ринат Асхатович! Ты вообще-то как собираешься раскрывать преступление? — разозлился я. — Ты рассчитываешь, что преступник сам придет к тебе и все расскажет? Нет, друг, таких людей, как Хасанов, обязательно нужно пропустить через камеру, чтобы лишний раз убедиться, что он не совершил убийства или той же самой кражи. Я чувствую, он имеет непосредственное отношение к этим событиям. А мне интуиция редко изменяет. Да если я и ошибся, то просто принесу свои извинения. Если он неглупый человек, то поймет меня правильно и не обидится. Кстати, а где второй?
— Он уехал с женой в деревню и вернется только через два дня.
— Ринат! А вы их рабочие места внимательно осматривали? А вдруг что интересное у них в ящиках для одежды?
— А что там может быть интересного? Грязные, вонючие спецовки да пара стоптанных ботинок. Что еще может храниться в этом ящике?
Я молча взглянул на часы.
— Ринат, время еще не позднее, давай сгоняем на завод, сделаем выемку. Кстати, следователь вроде на месте? Пусть возьмет постановление!