— Да, ничего себе… Жили мы тут в Рудном тихо, спокойно, страшнее банды отморозков ничего не видели, — так тех хотя бы знали где искать. А тут — международный уровень…
— Ничего, и с международным справимся, — гордо заявил Деркач. с завистью поглядывая на последний кусок шоколадного глазурированного сырка, с навсегда отправляющегося в широко раскрытый рот юного детективного дарования.
— Ну, ладно, готов все понять и принять. Но, если это средство было применено сознательно, хитроумно, я бы даже сказал, с целью изнасилования и ограбления жертвы, то…, виноват, товарищ лейтенант, но это уже другая версия. Маньяком такого преступника назвать трудно. Обычный криминал.
Деркач и Конюхова с улыбками переглянулись.
— Мы тоже так думаем, Ванечка, — смиренно заметила Людмила Викторовна.
— Пока то шел с третьего этажа, от кабинета Петруничева, сюда, на первый, в кримлабораторию, нам уже перезвонил Сергей Михалыч. И…
— Поймали? — радостно вырвалось у Ванечки.
— Кого?
— Ну, убийц — грабителей-насильников?
— Ты даешь, Иван. Кто кроме нас их может, и главное — должен поймать?
Нет, братец, ловить их наша обязанность. Просто…
Просто Петруничеву пять-десять минут назад звонили из УВД Смоленска.
— Так… — протянул Ванечка Семенов. — Дело об убийстве гендиректора «Кристалла» Шкапова?
— Нет. Это «дело» передано генеральной прокуратуре.
— Тогда остается «дело» о покушении на убийство директора заводского музея?
— Там не покушение. Убийство. Директор умер.
— Ага, после чего директор был изнасилован. Начитался детективов, Иван тут проще и страшнее. Есть основание предполагать, что ночной секьюрити, а возможно, вся бригада охраны были подкуплены или запуганы и дали возможность грабителям проникнуть на территорию завода.
— А директор?
— Директор, как известно, заработался в своем кабинете и, возможно, грабители предполагали, что сумеют, воспользовавшись помощью заводских секьюрити, тихо — незаметно похитить конкретные, интересующие их брильянты, не вступая в контакт с директором.
— Ничего не понимаю. И все-таки, при чем тут директор музея, грабители, транквилизаторы в моче, наши изнасилованные девушки и ограбление музея при заводе «Кристалл»? Мы с Сергеем — он кивнул на Деркача, занимались версией «маньяк». Мы, что, оставляем ее? Капитан сказал, что сейчас надо поработать по рохинполу. Так. Но, честно говоря, я не понимаю, что надо делать?
Конюхова переглянулась с Деркачем. Ванечка был прав. Версия с использованием рохинпола с целью преодоления сопротивления Багучевой и Дормидонтовой представлял перспективный интерес. Но пока — для самой Конюховой. Есть смысл поискать на трупах места инъекций. Продолжить сбор информации по аналогичным инцидентам. А что делать Деркачу и Семенову.
— А тебе что капитан сказал? — спросила Конюхова у Деркача.
— Он сказал сейчас по телефону, что остатки рохинпола обнаружены в крови начальника службы охраны завода «Кристалл». Как уж коллегам из областного УБД пришло в голову провести полное биохимическое обследование начальника службы секьюрити, человека с приличным прошлым и хорошей репутацией, не знаю. Но факт — в его моче нашли следы рохинпола. И, поскольку использование рохинпола констатировано в области лишь в двух местах — на заводе «Кристалл» и у нас в Рудном, якобы, сам генерал Тишаев рекомендовал включить меня и мою группу/тут Деркач посмотрел на Ванечку Семенова/ в оперативно-розыскную группу отрабатывающую убийство директора музея завода «Кристалл». А поскольку я тут не вижу никаких следов маньяков, то версию «маньяк» мы с тобой, Ванечка, пока что действительно кладем под сукно и выезжаем, получив профессиональные напутствия от Людочки, в родную областную столицу для прохождения дальнейшей службы.
— Нас что, переводят в Смоленск? — обрадовался Ванечка, у которого там на первом курсе педтехникума училась юная особа, представляющая для него "оперативный интерес".
— Размечтался. И не надейся, что останется время для походов в общежитие педтехникума, — заверил знающий сердечную тайну юного коллеги Деркач. — Поступаем в распоряжение. Во временное. Как приданные смоленской бригаде, И только. На время. Приказано Петруничевым — разобраться в ситуации на месте и — назад. Главная то задача тут — найти убийц двух девушек, расследовать дело об изнасиловании, ограблении и убийстве в Рудном. А Смоленск, честно говоря, я так понял: не столько мы едем туда на помощь смоленским сыскарям, операм и следователям, сколько должны на смоленской модели нашкандыбать информации, способной подтолкнуть следствие и розыск здесь в Рудном.
— Когда едем? — деловито и уже без тени улыбки спросил Ванечка, дожевывая вкуснейший бутерброд с сыром, — нигде в области не делали такой мягкий домашний сыр, как в Рудном.
— Прямо сейчас, — развел руками Деркач. Петруничев обещал тоже быть.
В Смоленске Деркач и Семенов были уже через два часа. К тому времени, когда на допрос в следственное управление УВД области привезли Агишева Якова Фаттаховича, в УВД прибыл и Петруничев, задержанный в Рудном встречей с профессором Миловановым — Миловидовым, приезжавшим для консультирования по перстням семьи графов Багучевых.
— Ну, что сказал профессор? — спросил Деркач.
— Об этом — потом, давай-ка все внимание на Агишева. Как, вызывает он у тебя доверие? — шепотом спросил Деркача Петруничев
— Вполне, положительный человек, — Деркач вчитался в «объективку» на Агишева. — "Капитан запаса, ранен и контужен в Чечне, физически однако находится в хорошей форме, тренирует мальчишек по боевым единоборствам в клубе «Боец», пользуется заслуженным авторитетом на службе, замечаний по работе не имеет. Разведен. От брака имеет дочь 12 лет. Родители умерли. Вредных привычек не имеет. В связях с криминальными кругами замечен не был".
— Но как-то ведь рохинпол попал в его организм. Он же отрицает любые контакты с посторонними лицами в ту ночь.
В кабинет следователя в котором должен был происходить допрос, вошел полковник Ревунков. Поздоровался со всеми. С Петруничевым — за руку. Через минуту в кабинет заглянул прапорщик:
— Разрешите, товарищ полковник?
— Давай.
— Дверь вновь приоькрылась и в кабинет вошел Агишев, человек лет 45, с седыми висками, начинающейся на затылке лысиной, крепкими плечами и усталыми глазами.
— Повторите присутствующим еще раз: что с Вами случилось в ту ночь?
— В 20. 00 я еще раз проверил посты, сигнализацию, работали видеокамеры, все датчики. Все путем
— Директор музея находился в своем кабинете?
— Так точно… Это не запрещалось и после закрытия музея. Он человек проверенный. Был.
— И что потом?
13 августа 1998 г. Версия 4. Круги вокруг «Кристалла»
— Товарищ полковник, как же так, — сокрушался капитан Петруничев, — у Вас такие наработки по кругу подозреваемых, их бы брать, снимать показания, ловить "момент истины", — они бы и на убийц Шкапова показали, и, кто знает, прояснили бы ситуацию по убийству директора музея «Кристалл» и двух наших рудненских девушек…А тут — вынь да положь. Мало что отобрали у УВД области дело, передали Генпрокуратуре, так еще и оперативно-розыскные группы УВД фактически отстранили от дальнейших операций…
— Сережа, это уже не нашего ума дело…
— А что, у них там, в Москве в прокуратуре, — другие мозгу, что ли?
— Другие возможности.
— Понял. Ладно. А может все же…
— Нет уж, дружище, генерал Тишаев так и сказал: "без самодеятельности"