— Что у тебя с головой? — спросила я.
Он почти улыбнулся — на самом деле состроил гримасу.
— Что-то у меня было на подушке, а потом я руками волосы пригладил.
— Что-что у тебя было на подушке?
Он посмотрел на меня долгим взглядом.
— А! — Я отвела взгляд — смотреть ему в глаза больше не хотела. — Это было твое?
— Не знаю. Не думаю.
Я свернулась в клубок под горячей водой. Если бы дело было дома, я бы уже весь запас горячей воды извела, но в отеле ее больше.
— Тебе нужно вымыться, — сказала я.
— Да, но это дело терпит.
— Тот, другой, уже проснулся?
— Да.
— И кто он такой?
— Он репортер.
— Вот черт, — сказала я с чувством.
— Не волнуйся, он в глубоком подполье и выходить не хочет. По этой истории ему репортаж не сделать.
— Имя? Его имя, в смысле.
— Алекс Пинн.
— Уменьшительное от Александр?
Джейсон сделал такое движение, будто хотел кого-то спросить, но сказал только:
— Да, если верить его водительским правам.
— Тебе интересно, почему я спросила, не уменьшительное ли это имя?
— Интересно.
— Просто показалось, что мне нужно хотя бы знать полное имя мужчины, с которым я двое суток кувыркалась в постели.
— Анита…
— И не пытайся мне объяснить, что все это не так страшно.
— Я для этого и пришел.
Я обернулась снова, чтобы его видеть.
— Пока мы тут все сидели, я таблетку забыла принять. Понимаешь? Таблетку.
Он медленно моргнул, но в лице не изменился, и я поняла, что мои слова не были сюрпризом.
— Как ни старались, но мы не могли не подслушать часть твоего разговора с Ричардом — пока ты воду не включила. Ты, можно сказать, орала.
— Так что тигры тоже знают?
Он кивнул.
Я закрыла глаза:
— И как они отреагировали?
— Криспин был в восторге.
На это я открыла глаза:
— Чего?
— Очевидно, обязанность хорошего послушного тигра — делать побольше хороших послушных тигрят. Каждой их женщине полагается родить хотя бы одного ребенка. А лучше — двух.
— Так что он рад?
— Он говорит, что великая честь будет его клану, если ты станешь его женой и выносишь дитя белого тигра.
Я даже села прямее:
— Как ты сказал? Женой?
— Ага.
Я скривилась:
— Не то чтобы я не была польщена, но Криспин не показался мне человеком, готовым жениться на девушке только потому, что ее обрюхатил.
— Если ты с ребенком, то его честь обязывает на тебе жениться и привести тебя и дитя в свой клан.
— Серьезно?
— Серьезно.
— Твою мать, — сказала я.
— Вот это примерно и Ричард сказал, только куда более многословно.
— А что говорит этот Алекс Пинн?
— Похоже, что он почти всю жизнь старается уклониться от членства в клане рыжих тигров. Порвал с ними много лет назад, но если ты беременна, он желает дать тебе возможность быть принятой в его клан. Он говорит, что если ребенок на самом деле его, то ему понадобится окружение других тигров-оборотней, чтобы пройти все необходимое обучение.
— Обучение?
— Ты знаешь, что ни одна женщина-оборотень другого вида ребенка выносить не может в связи с тем, что превращение происходит бурно?
— Знаю.
— А у тигров, как видно, это происходит рутинным образом. Они просто никогда не делились этим знанием ни с кем из нас. Мы считали, что они берегут своих женщин от ликантропии до того, как те родят парочку детей, а потом уже их обращают. Но это не так — они, как теперь понятно, поступают так, как сделал с тобой Криспин. Приставляют к самке самца или группу самцов, чтобы она не перекинулась до родов.
— Но ребенок все равно рождается человеком?
— Если это ребенок их клана, признаки есть при рождении. Цвет глаз, цвет волос, соответствующие тигриному образу. Обычно до пубертата не перекидываются, но бывали случаи, когда у ребенка первое превращение наступало в девять лет. Вот почему Алекс чувствует, что ребенку в первые годы жизни нужен будет клан. Кроме того, ребенок будет общаться с другими такими же детьми.
— Если все это так шоколадно, зачем он уходил из клана?
— Все это слегка — и даже не слегка — стесняет. Почти как в религиозной секте. Дети учатся дома. Свадьбы только внутри клана. Лишь в последние годы разрешены браки с чужими, чтобы добавить свежей крови. Современная генетика заставила понять, что чистый клан — больной клан.