Я провела руками по неожиданно гладким ногам и сообразила, что на них есть тонкие маленькие волоски. Такие белые и незаметные, что только на ощупь определяются. И я провела руками по ним, едва касаясь, медленно-медленно взад-вперед. Оказалось последнее время, что от прикосновения легче думается. Мика сказал, что это проявления моего зверя. Может, и так. А может, всегда так было бы, если бы я себе позволила. Вопрос о курице и яйце. Я не стала его мусолить — просто порадовалась, что так мне спокойнее.
— Сколько работаю, столько мне приходилось драться с врагами, которым плевать было, мужик я или баба. Такая биография меняет взгляд на вещи, Джейсон.
— Тебе виднее. Но если Ричард нанесет тебе физический вред, это будет случайно. А если мне — то намеренно.
— Приличная доля его гнева была вызвана мною — в буквальном смысле. Я думаю, сейчас он станет куда как рассудительнее.
Джейсон зарылся лицом мне в волосы.
— Если это твой гнев был у Ричарда, то у тебя потрясающее самообладание — судя по его поведению.
Я засмеялась — резким, не слишком радостным смехом.
— Некоторые могли бы возразить, что у меня вообще никакого самообладания нет.
— Это они завидуют, — шепнул он.
Я не думала раньше что-нибудь такое же? Совершенно мне не нужна метафизическая привязка к еще одному мужчине. Будто я их коллекционирую. Ненамеренно.
— Давай оденемся, — сказал он, целуя меня в щеку и начиная расплетать наши тела.
Я засмеялась — на этот раз искренне.
— Предлагаешь одеться? Обычно когда кто-то оказывается зверем моего зова, физические потребности становятся более императивными, а не менее.
Я успела заметить, как он улыбнулся, вставая и туже затягивая вокруг пояса полотенце.
— Я отцу обещал, что навещу его вчера. Не знаю, какие я ему могу привести оправдания, но я хочу его видеть.
— Ты вроде бы стал… — Я попыталась подобрать слово, не получилось.
— Я чувствую, что я… — Он тоже попытался найти слово, — стал как-то тверже. — Он улыбнулся мне сверху вниз. — Я мало знавал таких, кто был бы так же, как ты, в себе уверен. Может, это я от тебя и получаю? О господи, представить только себе: я — с планами и целями. Жуть какая-то.
— Цели у тебя есть, — возразила я, не вставая с пола.
Он покачал головой.
— Нет, Анита. Я плыву по течению. В колледж пошел, потому что так полагается. Раз моя родня мне не позволила специализироваться по театру, мне на колледж было уже забить. Потом я встретил Райну, и она мне показала такой секс, что я представить себе не мог. И сделала меня вервольфом. Я согласился, потому что она была красива и ненасытна — не потому, что хотел стать вервольфом. Стал работать в «Запретном плоде», потому что это злило мою родню и давало мне какие-то свои деньги. Я же не говорил в детстве: «Когда вырасту, буду исполнителем экзотических танцев». — Лицо его стало не по-джейсоновски серьезным. — Я в первый раз дал Жан-Клоду кормиться на себе, потому что Райна меня ему отдала. По договору между ним и стаей волки давали ему добровольных доноров.
Это я все знала, потому что именно так Ричард попал к Жан-Клоду, хотя кровь давать он отказался. Можно отдать вампиру вервольфа, но нельзя заставить вервольфа быть покладистым, если он не хочет.
— Это я как раз знаю, — вставила я.
— Наверное, еще и потому хотелось мне стать ротте de sang у Жан-Клода, что моему папочке это очень не нравится. — Он улыбнулся быстрой, но очень своей улыбкой. — А еще Жан-Клод — ну та-акая душка!
Я скривилась:
— Ты не бисексуал, как ни прикидывайся.
Он осклабился:
— А почем ты знаешь?
Я скривилась сильнее.
— Я думаю, Жан-Клод для тебя — исключение из правил, как для меня Белль…
И я замолчала. Этого я не собиралась говорить.
Джейсон посмотрел на меня пристально:
— Ты хочешь сказать, что имела дело с Белль Морт?
Я очень внимательно стала собирать мусор из опрокинутой на пол мусорной корзины.
— Это было видение. Она поделилась со мной достаточной энергией, чтобы не дать Жан-Клоду и Ричарду погибнуть, когда… — я прикусила язык, чуть не произнеся слово «Арлекин», — …те жуткие ребята без имени явились в наш город.
Джейсон наклонился рядом со мной и стал мне помогать собирать мусор в маленькую корзинку. Эти мусорные корзинки в отелях всегда жуть до чего маленькие.
— Но то, что ты об этом сказала вслух, что-то значит.
Я покачала головой:
— Я знаю, что Жан-Клод до сих пор ее любит. Я знаю, что любивший Белль Морт когда-то будет ее любить всегда. Это как наркомания. Можешь перестать принимать наркотик, но тянуть к нему тебя будет.