Я стала копаться оставшейся свободной рукой среди изорванной одежды. Куда он, к чертям, девался — телефон? Он был со мной ночью? Или в багаже остался? Не могу вспомнить. Черт, да что же со мной такое?
Шум воды в ванной стих, оттуда вышел Криспин.
— Что-то потеряла? — спросил он.
«Голову», — хотела ответить я. Но вслух сказала:
— Сотовый телефон.
Он наморщил лоб, думая.
— Оружие я помню, а телефон — нет.
— Ты же говорил, что ничего не помнишь.
— Помню обрывки, так что — да, вполне мог быть телефон. Помогу тебе искать.
Он присел рядом со мной. Слишком близко после такой ночи, и мы оба слишком голые, и меня это смущало, но помощь-то мне нужна была. А это не глупо — не хотеть, чтобы он был так близко и голый? Глупо или нет, но меня это беспокоило. Он и правда полагает, что я его нарочно себе подчинила? Он и правда считает, что это вроде метафизического изнасилования? Так он сказал, но вроде бы его это не расстраивало. Я за меньшее, бывало, грозилась убить. Да, блин, я и убивала за меньшее.
— Ты знаешь, проще тебе было бы искать, если бы ты освободила обе руки.
— С пистолетом я себя лучше чувствую.
— А крест у тебя в той же руке?
— Цепочка порвалась.
Он перестал рыться в одежде и снова посмотрел на меня внимательно:
— Ты ее сама сорвала вчера. И отбросила.
— Не могло такого быть.
Он пожал плечами:
— Было. — Тут он присмотрелся пристальнее: — Ты тоже не все помнишь?
Я подумала про себя, признавать или нет, и выбрала правду.
— Помню, что порвалась. Но не помню, кто это сделал.
— Ты сама сорвала. И этот свой амулет тоже.
— Амулет? Какой амулет? — спросила я искренне.
Он посмотрел так, будто хотел заглянуть мне в мозг, потом ответил:
— Вот этот.
И протянул мне левую руку. Сперва я не поняла, а потом увидела у него на плече ожог. Круг с каким-то зверем в середине, несколько нечеткий, как бывает почти всегда от тавра. Я пригляделась, наклонившись к его руке. Сперва подумала, что это Цербер — пес, охраняющий царство Аида в греческих мифах, — но у этого зверя было пять голов. Потом я увидела — или подумала, что вижу, — полосы на шкуре. Это был тигр. Тигр с пятью головами.
Криспин говорит, что это сделал мой амулет. А я уставилась на след на коже и не могла понять, что он имеет в виду. Потянулась к ожогу, задержала руку, едва не прикоснувшись. Что-то зашевелилось в голове. Память?
Он правду говорит? Так и было?
Я попыталась припомнить. Попыталась вытащить из глубины сознания эту туманную мысль, но она была как темнота — нечего было вспоминать. Криспин для меня чужой, может, он врет? Нужен кто-то, кого я знаю и кому верю. Черт, что-то со мной происходит не то — это я понимала. Но что это и почему я никак не могу понять, — я не знала. И это тоже было неправильно — тот факт, что я не могу понять, что неправильно. И это уже ключ. Я знала, что ключ, но мой мозг никак не мог — или не хотел — этим ключом воспользоваться.
— Чую волков! — вдруг зарычал Криспин глубоким грудным рыком.
И через секунду я ощутила, как их энергия катится по коридору перед ними — я знала это ощущение. Потянувшись метафизически наружу, я учуяла запах леса, густой аромат мокрой земли и подстилки, успокаивающий дух сосны. Ощутила касание лап к листве, лесной подстилке. Накатывал густой, резкий, сладкий запах волчьего мускуса, даже нижнюю часть тела свело спазмом — приятным спазмом. Такое ощущение у меня мог вызвать только один вервольф, но его не может здесь быть. Никогда он не рискнул бы явиться сюда с другими волками — при таком количестве репортеров. Он глубоко законспирирован, наш Ульфрик, а здесь появиться — конец его прикрытию.
Но как это ни было невозможно, я ощутила его присутствие в коридоре, его приближение, и знала, что с ним еще как минимум двое волков. Наших волков, нашей стаи.
Криспин вскочил, и потусторонняя энергия заклубилась вокруг него невидимым пламенем. Куда как больше силы, чем было в нем ночью. Он ее прятал, или я просто настолько не умею определять энергию тигра? Блин.
Я тоже встала, медленнее, с пистолетом в руке.
— Это мой Ульфрик и моя стая.
— Что они здесь делают? — раздался тигриный рык из человеческих губ. Когда-то мне такое казалось очень странным, а теперь настолько привыкла, что даже глазом не моргнула.
— Не знаю. Думаю, что приехали за мной.
Это я сказала, направляясь к двери. Есть ли у нас там еще охранники? И как они поступят с Ричардом и волками его стаи?
Я только-только сообразила, что я голая и вся в засохшей крови и других жидкостях. Может, попыталась бы что-нибудь на себя набросить, но снаружи раздался голос: