— Всем придется провести ночь с понедельника на вторник в мотеле. Ничего другого там нет, — поставила я Аннабел перед фактом.
Она уже связалась с бюро путешествий «Олдем» по поводу авиабилетов.
— Ты не можешь найти более приличный пансион для Алексы и Джады?
— Пытаюсь, но пока не получается.
— Постарайся, — говорит Аннабел. — Ведь мы имеем дело с Алексой.
В хлопотах по организации конкурса и телефонных переговорах, касающихся «Чистой одежды», проходит весь понедельник, и только во вторник у меня появляется возможность проведать Беверли Грант. По дороге к ее офису (отделы исследований, рекламы и производства расположены на противоположной стороне этажа, ближе к владениям Шейна Линкольна) останавливаюсь у кабинета Лорен, чтобы поблагодарить ее за протекцию, в результате которой Лиллиан и Алекса позволили мне пробу пера.
Ответственный редактор не поднимает глаз, когда я вхожу.
— Чем могу помочь? — напряженно произносит Лорен.
Ее глаза покраснели и воспалены. Обычно она самая милая из всех на тридцать седьмом этаже. Я бы добавила ее к своему списку людей, которых, должно быть, имел в виду «Н.», когда говорил (или говорила?), что «кое-кто потешается».
— Ты выглядишь неважно, — замечаю я.
— Просто я только что испытала шок, но со мной все в порядке.
Какое-то мгновение я жду. Если она не захочет ничего добавить, мне надо будет уйти.
Лорен опускает гранки, которые читала.
— Я смотрю и не вижу. — На ее глаза снова наворачиваются слезы. — Одна из наших сотрудниц умерла в эти выходные.
Внутри у меня все упало.
— Кто? — шепчу я.
Необъяснимое беспокойство, которое я испытывала в течение всего уик-энда, усилилось вдвойне.
— Беверли Грант. Ты вряд ли была знакома с ней.
Я опускаюсь в кресло для гостей, слезы наполняют мои глаза.
— Я разговаривала с ней на вечеринке в ресторане «Карнивор». Как это случилось?
— Ее нашли в примерочной магазина «Нолита» в воскресенье утром. Ее сестра только что звонила и сказала, что зайдет сегодня забрать ее вещи.
«Нолита» — это модный шопинг-центр по соседству, в центре Манхэттена. Он не кажется мне типичным для Беверли.
— Как она умерла? Ее убили? — спрашиваю я, и мне кажется, что мой голос звучит, словно в каком-то дрянном телешоу.
— Не знаю. А почему ты так подумала?
— Знаешь, этот «модный убийца»… Лорен устало вздыхает:
— Ты еще совсем новичок в этом бизнесе и не знаешь его многих по-настоящему темных сторон. Наркотики. Вероятно, Беверли умерла от передозировки.
— Наркотики в примерочной в воскресенье утром?
— Ты удивишься, но у «Нолиты» дурная слава. Некоторые магазины придерживаются политики «один человек в примерочной» именно по этой причине.
Беверли знала. Она знала, что скоро умрет.
Один из моих преподавателей любил повторять, что величайшая ошибка медицины — не уделять должного внимания тому, что говорит сам пациент. Профессор утверждал, что пациент зачастую знает, что именно с ним не так, и его интуицию нельзя игнорировать.
Очевидно, если следовать такой логике… Беверли Грант была убита вампиром.
Я выражаю свои соболезнования и, спотыкаясь, бреду назад к своему столу, даже не поблагодарив Лорен за помощь. А что, если мои сослуживцы и в самом деле вампиры? Их движения нечеловечески быстры и бесшумны — Алекса, например, всегда появляется словно ниоткуда. Они дьявольски сильны — Аннабел пригвоздила к стене Бэмби и держала ее за горло. Это объяснило бы и клыки, и холодные руки, и вечно задернутые шторы, и отказ от еды, и даже, с содроганием вспоминаю я, этот свекольный сок. Что, если этот напиток на самом деле кровь? И чья же это кровь? И почему именно секретарь Шейна разносит ее?
Я отчетливо понимаю, что вокруг творятся неправедные дела…
Сгорбившись, опускаюсь на стул, обхватив голову руками.
— Ты в порядке? — спрашивает Рэйчел.
Может быть, у нее действительно особый нюх на новости?
— Скорее, ПМС, — говорю я.