— А как же Виктория? Если она знала, что ты попала в такую беду, зачем же она сама толкала меня в эту профессию?
Эва вздыхает:
— Моя сестра никогда не верила в вампиров, только одному Богу известно почему, их и в мире искусства тоже много. Она считала, что я выдумала эту историю только для того, чтобы бросить семью.
Я согласна, что это больше похоже на правду.
— Устроив тебя на эту стажировку, она таким образом хотела доказать, что моя история не больше чем выдумка. Она планировала позвонить мне в конце лета и сказать: «Ну, что ты теперь скажешь? Твоя дочь проработала в модном журнале все лето, и ничего с ней не случилось. Она там как рыба в воде». — Она устало улыбается. — Виктория страшно испугалась, получив твое сообщение. Она ведь тоже тебя любит, ты же знаешь.
Ну ладно, как бы там ни было, она все равно лгала мне все эти годы!
— Итак, — резюмирую я, — твой план не сработал. Ты разрушила нашу семью совершенно напрасно.
— Я надеялась, что тебе удастся этого избежать.
Я ничего не говорю, просто смотрю на свою нетронутую тарелку. Надежда умирает последней.
— Даже если тебе трудно простить меня, тебе придется по крайней мере потерпеть меня какое-то время, Кейт, — продолжает она. — Нам необходимо объединиться, чтобы выбраться из всего этого.
— Эй, — слышу я голос Джеймса за спиной.
Оборачиваюсь и вижу его в чистой чужой футболке и забрызганных кровью армейских брюках. Марлевая повязка спускается по его шее вниз, под расстегнутый ворот рубашки, однако выглядит он гораздо бодрее, чем можно было бы ожидать. После такой переделки другой человек являл бы собой довольно жалкое зрелище — испуг, растерянность и боль. Но про Джеймса этого никак не скажешь. Сильвия кокетливо держит его под руку.
— Это твоя мама? — спрашивает он.
Я вскакиваю, обнимаю и целую его. А затем еще раз.
— Да, это Эва, моя давно пропавшая и теперь вновь обретенная мать. Ты, возможно, этого и не помнишь, но она прикончила Алексу. Если хочешь знать, она тоже вампир, вот!
Глаза Сильвии широко открываются от возбуждения. Она в восторге.
— Здравствуйте, миссис Макэллистон, приятно познакомиться. — Моя подруга завороженно пялится на Эву, пожимая ей руку и присаживаясь напротив.
Вид у Джеймса встревоженный.
— Что ты подразумеваешь под словом «тоже»?
— Как Алекса и остальные. Ты должен знать, с кем связался. Если ты больше не захочешь помогать мне, я пойму. Это нормально.
На его лице выражение мрачной задумчивости.
— Я догадывался, — говорит он, — но сомневался, что она признается тебе в этом.
— Ты не расстроился?
Он пожимает плечами:
— А почему я должен расстраиваться?
— Ну хотя бы потому, что это означает мою предрасположенность к вампиризму. Ты уверен, что хочешь продолжать встречаться, сотрудничать и все такое прочее с потенциальной вампиршей?
— Ты хочешь стать вампиром? Вечная молодость, лучшие вечеринки, великолепные бесплатные наряды?
— Это самый отвратительный кошмар! Лучше бы я умерла! В буквальном смысле.
Он чмокает меня в макушку, в висок и в губы.
— Этого никогда не случится. Мы не допустим.
В закусочную входит Лорен. Она приближается к нам с таким видом, словно говорит: «Признавайтесь или будете наказаны».
— Что ты собираешься рассказать ей? — нерешительно спрашивает Эва.
— Мы расскажем ей все, — твердо отвечаю я и, затаив дыхание, добавляю: — правда всегда лучше вранья.
Джеймс, Лорен и я — мы все втискиваемся в кабинку.
Я не обольщаюсь, что мне удастся голословно убедить нашего ответственного редактора (эта работа не для слабонервных) в том, что вампиры существуют, поэтому предъявляю Эву как доказательство № 1.
— Мама, покажи ей свои зубы…
Спустя полчаса я выложила всю историю про конкурс «Тэсти-герл», про нашу вылазку в офис поздно ночью, про столкновение с Алексой и развязку, как в фильме ужасов. Я рассказала про «модного убийцу» и уверенно заявила, что это было делом рук Алексы, хотя она и отрицала. И еще я предъявила Лорен неопровержимые свидетельства того, что некоторые из наших коллег — вампиры, продемонстрировав укусы на своем запястье оставленные зубами Лиллиан.
Лорен отнеслась к этому гораздо спокойнее, чем я ожидала.
— Вампиры… — задумчиво произнесла она. — Я всегда думала, что наше руководство со странностями, но считала это спецификой нашей индустрии. Но я к ним не отношусь, вы мне верите?