— Уведи эту мразь, — поморщился старик.
— Я требую адвоката!.. Или все расскажу про ваши… — он захлебнулся от сильного тычка под ребра.
Через минуту вопли священника стихли снаружи, его затолкали в машину. В гостиной снова воцарилась тишина. Все это время отец и сын не сводили глаз друг с друга.
— Сколько тебе лет? — спросил Базиль Шастелли.
— Тридцать три, — спокойно ответил Давид. — И да, я Катена, а значит, имею право на землю моей бабки Франциски.
— Ты Шастелли, — констатировал старик так, словно и сам не верил своим словам. — Надо же… Лучана не погибла…
Давид недобро прищурился.
— Не притворяйтесь, что не знали. Вы сделали все, чтобы запугать ее и…
Старик медленно покачал головой.
— Не знал. Я думал, что Лупо загрыз ее… — он осекся и огляделся. — А где эта пройдоха?
Давид сообразил, что они со стариком остались наедине. Ни Марьяны, ни Огюста в гостиной не было.
ГЛАВА 16
Она пыхтела от усердия, но тяжелая плита не поддавалась. Огюст сверху заволновался:
— Кажется, идут… Что вы так долго? Нашли?
Марьяна соврала ему, что потеряла здесь сережку, и упросила помочь.
— Черт! — выругалась она и налегла на лом всем телом.
Мраморная плита, укрывающая саркофаг, наконец со скрежетом отъехала в сторону. Внутри были кости. Не человека. Вернее, не совсем человека. Удлиненный череп, похожий на собачий, изогнутый позвоночник, несвойственное человеку строение конечностей. Марьяна по привычке полезла за телефоном, чтобы сделать снимок, но в кармане было пусто. Ее телефон раздавил Базиль Шастелли.
— Черт! Огюст, бросьте мне свой телефон!
Сверху раздался шум, а через несколько секунд на Марьяну наставили ружье.
— Я тебя предупреждал, — сказал старик и взвел курок.
— Если со мной что-то случится, то мой помощник… — быстро проговорила она, отступая назад.
— А мне плевать. Ты отсюда живой не выйдешь.
— Нет!
Ее заслонил Давид, встав между ней и стариком. Дуло ружья уперлось ему в грудь.
— Не позволю.
— Прочь! — процедил старик.
— Стреляй. Стреляй в сына.
Несколько минут они сверлили друг друга взглядами, а потом старик опустил ружье.
— Если думаешь, что я позволю семейной тайне покинуть пределы этой крипты, то ошибаешься. Застрелю и тебя, и ее.
Давид не успел ответить, Марьяна высунулась из-за него и спросила:
— Месье Шастелли, только один вопрос. Ваш сын Лупо когда-нибудь был человеком? Или он сразу родился в зверином обличье?
— Какой еще Лупо? — вспылил Давид, которому порядком надоело, что и Марьяна, и старик несут какую-то чушь про оборотней.
Шастелли опять вскинул ружье и взвел курок.
— Послушайте… — взмолилась Марьяна. — Он сам попросил меня о помощи! Сам показался мне на глаза! Но не человеком! Потому что больше не может превращаться? Или никогда не умел?
Давид в изумлении наблюдал, как что-то дрогнуло на каменном лице старика. Тот опустил ружье. Давид повернулся к Марьяне.
— О чем ты?
— Если месье Шастелли не возражает, то я расскажу тебе историю твоей семьи. Дело было во Франции семнадцатого века, в провинции Жеводан. Волкоподобный зверь наводил ужас на местное население, задирая и скотину, и людей. Но потом… его якобы застрелили, и нападения прекратились. Одним из подозреваемых был Антуан Шастель, который жил отшельником в горах и по слухам держал диковинных зверей, привезенных из Африки. Понимаешь? В 1767 году Антуан Шастель пропал без вести, и нападения прекратились. Полагаю, он перебрался на Корсику, изменил фамилию на итальянский манер и привез с собой… Жеводанского зверя, чьи останки… та-дам!..
Она дернула его за рукав и заставила развернуться к взломанному саркофагу. Внутри в полутьме виднелись какие-то кости, похожие на волчьи или собачьи.
— Что за чушь? — Давид обернулся к старику, но у того было такое выражение лица, от которого озноб неприятной струйкой холодного пота пополз по спине.
— Я думаю, это семейное проклятие, — продолжала Марьяна. — В смысле, что это передается по наследству. В вашей семье до сих пор рождаются оборотни. В годы войны один из Шастелли тоже шастал по горам в зверином обличье. Кто это был, месье Шастелли? Ваш отец?
— Ты сама себе подписала смертный приговор, — сухо сказал старик.
— Хм… Между прочим, я спасла вашего сына… Чувство благодарности вам незнакомо?
— Это тайна семьи, а ты чужачка. И ты умрешь.