— Слушайте, если я все равно умру, то хоть на вопрос-то ответьте. Почему ваш Лупо не смог обернуться человеком, чтобы попросить меня о помощи своему брату?
Старик взглянул на нее с ненавистью.
— Потому что не мог. Он таким родился. Волчонок. И о его существовании никто не должен был знать. А Лучана… Зря я с ней связался. Все беды от женщин. Я все эти тридцать лет думал, что мой сын… убил ее, а он… не виноват.
Давид не верил своим ушам. Они все с ума посходили?.. Но старика словно прорвало.
— Я отвел его в горы и бросил там. Велел больше не возвращаться. Никогда. И он не возвращался. Иногда я слышал его присутствие, видел, как пугливо жмутся козы в загоне, и понимал, что он где-то рядом, но он ни разу больше не показался на глаза.
— А почему вы просто не поговорили с ним?.. — Марьяна осеклась. — Он что, и разговаривать не умеет? Вы с ним вообще занимались?!? Какой вы после этого отец!..
— Заткнись!.. — лицо старика перекосилось, он опять схватился за ружье. — Что ты можешь об этом знать! Твой ребенок не рождался… зверенышем!..
Марьяна зашипела:
— Звереныш? Да мы в стократ лучше вас, людей! Звери не врут, не предают, не издеваются!.. А если убивают, то ради пропитания, а не для забавы или наживы!.. Чудовище!..
Давид едва успел ее перехватить, иначе бы она вцепилась в лицо Шастелли, словно бешеная кошка.
— Прекрати!..
— Убью ее! Отойди от нее!
— Я не дам!..
— Шшш!..
Прогремел выстрел. Сверху. Огюст посветил вниз на замерших людей, повел ружьем и сказал:
— Хватит уже. Вылезайте оттуда. Давайте успокоимся и все обсудим.
Марьяна сидела на диване, нахохлившись и поджав под себя ноги. Бернадетт принесла ей молоко, чтобы задобрить. Огюст увел старика, и Давид остался с Марьяной наедине. Она молчала и прихлебывала молоко. Давид вздохнул и сел рядом.
— Спасибо тебе, что распутала это дело, но все же… Не стоило спорить с человеком, у которого ружье. Он же мог…
— Он не человек, он хуже. Его сын нуждался в нем и пытался защитить свою семью как умел, а он от него отвернулся.
— Ты о чем?
Она сверкнула глазищами поверх чашки:
— Твоя мать была в глазах Лупо разлучницей, которая хотела похитить его отца из семьи! Она спуталась с женатым! Он защищался, когда напал на нее!
Давид вскипел.
— То есть ты валишь все на какого-то несуществующего волчонка? Да это сам Шастелли натравил на мою мать собак, запугав ее до полусмерти!
Марьяна отвернулась и буркнула:
— Вот и я говорю, что он один виноват. А ты позвони матери. Она волнуется, думая, что тебя арестовали или даже убили.
— Она не знает… — начал он и осекся. — В смысле? Ты что, ты ей сказала?!?
Она кивнула. Давиду захотелось взять Марьяну за шкирку и хорошенько встряхнуть.
— Какого черта ты лезешь в чужие дела? Кто тебя просил ей сообщать?
— Так надо было, — огрызнулась она.
Он встал с дивана, но тут в гостиной появились Шастелли, отец и сын. Огюст прошел вперед и сказал, глядя на Давида:
— Значит, мы братья.
— Нет. Я Катена и никогда не стану одним из вас.
— Уже стал. В тебе наша кровь, и ты должен узнать о Лупо.
— Что? — Давид вытаращился на Огюста, которого всегда считал рациональным человеком, далеким от суеверных глупостей. — Только не говори, что и ты тоже веришь…
— Лупо младше меня на три года. Он родился… не совсем человеком. В нашей семье… такое иногда случается. Я всегда боялся, что и мои дети… что однажды придется объяснять Касьенн…
Лицо Огюста исказилось, он нервно сглотнул и перекрестился.
— Упокой Господь ее душу.
Давиду казалось, что он попал в сумасшедший дом. Это невозможно, может, они все сговорились?
— В общем, Лупо… мне тогда было семнадцать… а ему четырнадцать… Исчезла Лучана, и мы решили…
— Какие же вы все-таки сволочи, — заметила Марьяна. — Один из семьи гуляет налево, другой глаза закрывает на то, что творится с братом…
— Замолчи, — шикнул на нее старик.
— Он был испуганным подростком, а вы!..
— Нет, ее проще пристрелить!..
Огюст виновато покачал головой и придержал старика, обращаясь к новообретенному брату:
— Давид, в эту тайну могут быть посвящены только члены семьи, поэтому… Я уговорил отца не избавляться от мадмуазель Стожар… если она станет одной из нас… А для этого… ты должен жениться на ней.
— Что?
Марьяна подавилась очередным проклятьем в адрес старика:
— Не поняла?.. В смысле? Я не хочу замуж!
— Придется, — Огюст провел старика к дивану и усадил его рядом с Марьяной. — Иначе… в общем, я не сторонник жестких методов, но мы бы не выжили… если б позволили всяким… Мне в свое время пришлось жениться на Касьенн… тоже ради семьи.