Первая попытка захвата была грубой, да и мы успели отреагировать и погасить это дело практически в зародыше, а вот вторая волна была более подготовленной, что ли. Во всяком случае, присутствовали все элементы силового давления. Вооруженный захват, камеры-одиночки для командного состава, допрос, пусть и без пристрастия. Я, единственный из всех, контролировал ситуацию до последнего. Сейчас, если я сунусь к ним, то первый вопрос, который они мне зададут, как я выбрался из камеры сам и вытащил всех остальных? Задать-то они его зададут, а вот отвечать я им не обязан. Сама группа, которая давит на нас и пытается отжать мой портал, вызывает много вопросов. Судя по бойцам, которые меня сегодня встречали при выходе из портала, это те самые, что штурмовали мой дом и ранили тогда Мекса. Раз они под командованием Михалыча, то все разрешилось в нашу пользу, но почему тогда мой дом опечатан? Непонятно.
Михалычу написал, что попытаюсь решить вопрос с нашим вторым домом, где я до этого жил, да и Авдотью с Натальей нужно будет опять вернуть из их села. Я написал, что с удовольствием сейчас и заехал бы за ними. Здесь и дорога к их с Михалычем поселку есть. Михалыч пожевал губами усы, а потом, соглашаясь, махнул рукой. Раз я вернулся, то все снова должно возвратиться на прежние позиции. Их с куратором, после моего исчезновения не дергали и даже, что уж совсем не вязалось с теми действиями, что против нас применяли, оставили всю группу захвата в полном нашем распоряжении. Видимо на самом верху понимают, что наш объект действительно, входит в категорию объектов повышенной секретности. Так чтобы не было утечки информации, бойцов и приписали к нам. Вот Михалыч теперь это все и расхлебывает. Куратор поехал ругаться. У него свои понятия об учиненном над нами непотребстве. Мы с Михалычем оба поняли, что наш письменный диалог пора заканчивать, и Михалыч, недолго думая, достал из кармана зажигалку. Он не курил, но прикурить у него всегда просили, вот и таскал с собой, даже в пространственный карман не стал укладывать, вот сейчас и пригодилась. Листы с нашим текстом и листами, которые были подложены снизу, вспыхнули, осветив внутреннее пространство своим красноватым светом, еще больше исказив цвет стен и потолка. Пепел я разогнал по помещению, мощно выдохнув воздух из легких. Миг и перед нами идеально чистая долговременная огневая точка. Пепел превратился в мельчайшую взвесь, которая осядет со временем как грязная пыль. Сбив оставшиеся листы в общую кучу, Михалыч взял их и направился на выход. Я, соблюдая дистанцию, двигался позади старшего по званию. Мы так, колонной, и дошли до нашего автомобиля. Места заняли, как и до этого, и машина тронулась к воротам полигона. Опять началась гонка по шоссе, в исполнении нашего шофера. Нас обгоняли, как стоячих, но зато, в нужном месте, Михалыч коротко бросил водителю, что нужно поворачивать и указал, куда. Тот, как послушный болванчик свернул с основной трассы, и в недоумении закрутил головой, пытаясь сориентироваться, куда это нас занесло. А нам и нужно-то было с одной радиальной дороги, перебраться на другую и забрать там моих барышень.
Я чуть не прозевал нужное нам село. С этой стороны села я и был-то всего один раз, да и то особо не присматривался к местности, так что просто банально не узнал его. Однако Михалыч свое родное село признал сразу и вовремя заставил водителя остановиться. Теперь и я узнал нужный нам дом. Михалыч продолжал сидеть на своем месте, значит, он считает, что я сам должен решить этот вопрос. Вздохнув, я выбрался из машины и отправился к знакомой калитке. До двери домика я не дошел. Из дома вылетел вихрь и прыгнул на меня, обхватив руками и ногами.