— Оскар!
Дворецкий валялся без сознания с неестественно вывернутой рукой. Дав похлопал его по щекам, ни на что не надеясь, но мужчина пришёл в чувство.
— Синьор… Одеяло… в углу рядом с огнетушителем.
Жар нарастал. Неповреждённый глаз слезился, пока другой медленно зарастал. Дав бросился в указанном направлении за асбестовым одеялом.
— Вам бы в подвал…
— Нет!!!
— Снаружи могут ждать…
— Лучше снаружи!
Нэнс… В треске пожара Дав старался уловить движение вампирши. Она ведь должна сделать хоть что-нибудь! Она нужна ему! Она не может вот так…
Подняв дворецкого так, чтобы быть ему опорой, Давиде обернул их спасительным одеялом, и направился снова в гостиную. Голые ступни сгорели до мяса, но Давиде шел, игнорируя боль, сдерживая порывы ускориться, дабы не навредить Оскару. Наверху что-то обрушилось, заставив Дава внутренне содрогнуться. С каждым шагом внутренний голос орал всё настойчивей: «Нэнс! Где Нэнс?»
Если бы не одеяло, они бы не добрались до окна, а если бы не сверхчеловеческая сила вампира — не открыли бы. Но они добрались и открыли, вывалившись в обжигающе ледяной воздух на заднем дворе, не до конца веря в спасение. Дав вскочил, однако из-за повреждённых ног не удержался, упав на траву.
— Нэнси!!!
Оскар лежал, не шевелясь, только его грудная клетка высоко вздымалась. За оградой переговаривались зеваки:
— Кажется, вылез!
— Эй там, помощь нужна?
Вампир со злостью сжал траву под ладонями. Крикнул в ответ:
— Пожарные нужны!!!
— Дык едут!
«Хорошо «едут». Без сирен!»
Перевернувшись на спину, Дав выжал всю силу лёгких:
— НЭНСИ!!!
Она должна была быть жива. Пожар захватывал первый этаж, а второй, как теперь видел Давиде, пострадал от взрыва, но не горел. Но женщина не отзывалась, как уже давно не отзывалась ему в ней та, кого он любил.
Непрошенно замелькали картинки из прошлой жизни: Венеция, старый особняк, тонкий стан Нэнси за пианино. Музыка, свечи, книги и ноты. Бесконечные листы, исписанные её сочинениями. Прикосновения, сперва неловкие и нежные, а затем требовательные и страстные. И ведь она всё ещё где-то есть! Его Нэнси всё ещё где-то есть. Наука движется вперёд, и пока оболочка не мертва, они могут встретиться…
Он прополз пару метров на четвереньках, когда кто-то в чёрных трениках и кроссовках приземлился перед ним, без проблем преодолев ограду. Дав запоздало осознал неладное: охотница уже дважды перелезала через забор, а сигналка не реагировала. Как они с Оскаром это упустили?
Ада вышла из мобилизации и бросилась к дворецкому:
— Оскар! Сэр!
— Я в норме, мисс, — прошептал тот, закашливаясь.
Он был не в норме, ему требовался врач.
— Ты! — прохрипел Давиде. — Ты с ними! Ты отвлекала!
Она всплеснула руками.
— Да я вернулась, чтобы помочь! Отвезти вас в больницу?
— Нет!!!
Громкий треск на втором этаже заставил обоих повернуть головы. За треском последовал вскрик. Как в полусне Давиде вновь поднялся.
Залезть по стене. Пронестись ураганом по спальням, вытащить Нэнси через балкон. Займёт несколько минут, только бы…
«Только бы» не случилось. Конечности подвели, вампир хлопнулся на колени. Пожар неумолимо разрастался, отбирая последние шансы добраться до призрака женщины, которая по-прежнему была ему дорога. Давиде поднял глаза на охотницу. Если Бог есть, её послал именно он.
— Спаси её.
Ада вскинула брови с непониманием.
— Спаси её!!! Проси что хочешь, спаси!
Она сориентировалась поразительно быстро. Достала верный смартфон, направила на Дава камеру как Немезида меч и заговорила с ледяной беспощадностью:
— Скажи, что принесёшь мне головы Ножа и Плети — Гила и Монтеро из клана конкистадоров.
Дав почувствовал себя так, будто был пьян, а теперь протрезвел.
— Ада…
— Говори!
Звон. То ли посуды, то ли люстры. На втором этаже. Крик, больше похожий на громкий выдох. Жива!
Ноги восстановятся минут через пять… Огонь поднимется раньше. Давиде сдался.
— Обещаю устроить смерть Гила и Монтеро из клана конкистадоров.
— Даже если твой клан будет против.
Язык сопротивлялся, но Дав произнёс:
— Даже если мой клан будет против.
— Точно?
— Да!!!
— И даже если я погибну.
— Даже если ты… погибнешь.
«Santa Maria, что я творю?..» Он ответил себе сам: «А ради кого ещё творить? Кто у меня остался?»
— В облаке, — сказала девушка одними губами, отбрасывая трубку. Наконец громыхнули сирены.
Луну затянуло не то дымом, не то облаками. Обвязав вокруг шеи асбестовое полотно, охотница молниеносно, по-паучьи, взобралась по изуродованному фасаду и разбила балконную дверь. Люди с другой стороны дома что-то кричали. Ветер лупил по щекам и выдавал тычки в грудь.
Давиде на коленях доковылял до Оскара, чтобы перенести его подальше от раскалявшегося здания.
— Зря вы её послали, синьор. А если обвал?
— Она сможет, — сказал Давиде уверенно, хотя сейчас совершенно ни в чём не был уверен. Ни в чём. — Дотянешь до Вемпаса?
Оскар снова зашёлся кашлем.
— Не уверен!
— Чёрт!
Дав всем существом впаялся в реальность, восприятие обострилось как на охоте. Десять секунд, двадцать, тридцать. Лопалось стекло, визжал пластик. Серый дым из окон и пробоин наполнял синюю ночь, наждачкой кроша лёгкие. Оскару нельзя было этим дышать, и сирены звенели всё ближе, но ворота пока надо было держать закрытыми.
Почему так долго?
Мысли и эмоции, толкаясь, сменяли одна другую. Пот катился градом, и не от жара. Ада — смертная. Быстрая, сильная, байхант, но смертная! Жар и дым для неё так же опасны.
Минута. Больше минуты. Сердце выпрыгивало из груди.
— Девочка! Девочка! — он не мог назвать охотницу по имени, пока был шанс, что её не видели и не узнали. Пока был шанс, что выберется.
Господи, зачем он с ней связался? Зачем выдал слабость? Зачем вцепился в прошлое, которого нет?
Две минуты.
Дав не смотрел на умные часы, даже не представлял, работают ли те до сих пор, но внутри у него тикало точно и отлаженно как в механизме бомбы.
Дом рушился, складывался, разрывался по частям, апельсиновое зарево освещало уже и окна верхнего этажа.
— Девочка!!! Нэнси!!!
Пожарные и «скорая» припарковались возле дома.
И тут на балконе появилось пятно — невнятное, бесформенное. Часть пятна отделилась, ухая вниз, Дав едва успел поймать тяжёлый свёрток размером с человека. На балконе, вцепившись в повреждённые перила одной рукой и закрывая лицо другой, осталась охотница. Не в боёвке. «Вылетела», — понял он, почти хлопнув себя по лбу.
— Давай! — крикнул Дав, укладывая Нэнси на землю и подставляя руки.
Времени на сомнения не оставалось. Неуклюже перекрестясь, Ада прыгнула.
Давиде поймал, подумав, что с атеизмом когда-то поторопился. Девчонка была нестерпимо горячая, жадно ловила воздух, задыхаясь и тоже закашливаясь. Под рёбрами стучал отбойный молоток.
А за воротами спорили, ломать ли их, ведь хозяева вроде вылезли.
Ноги Дава почти пришли в норму, и отринув доводы разума — не впервые за ночь — он, не выпуская Аделину, подобрал её телефон и с разбега перебрался через ограждение.
— Идти можешь?
Она замотала головой, прижимаясь к нему и, кажется, сдерживая тошноту. С хрипом выдавила:
— **ять!
Он ещё немного пробежал и полууложил-полуусадил её за особняком соседей.
— Вызовешь друзей.
Дав нависал над ней, когда по телу девушки прошла знакомая волна мобилизации. Ада схватила его за рубашку, притянув как для поцелуя. Выдохнула в лицо безупречно ровно:
— У тебя больше нет власти надо мной.
И разжала пальцы с улыбкой.
ГЛАВА XII. КУКЛА И МЕРТВЕЦ
Итак. мы получили ещё одно подтверждение. Записки дю Белле красноречиво намекают, что своей знаменитой неувядающей красотой Диана де Пуатье была обязана вампирам, которые обратили её вскоре после начала романа с королём. Если вы не в курсе, кто такая Диана де Пуатье, и почему вас должны волновать её романы — я последний, кто станет вас осуждать! По сути это просто очередной маленький факт, подтверждающий, что кровососы инициировали членов королевских семей и их приближённых и так влияли на политику.