Родерик взял с камина пресловутый кубок и нарочито громко поставил обратно.
— А, да… Род, Ада, это Мэдс! Мэдс, это Род и Ада. Не перепутай.
— Привет, — сказал Род, убирая руки за спину.
Роз расторопно принесла всем по содовой и бутылку ИК для Мэдса. Вампир стоял посреди комнаты под люстрой как звезда на интервью, широко расставив ноги и улыбаясь во все клыки. Родерик разглядывал его забитые бицепсы.
— Значит, татуировщик…
— Ага! Был художником раньше. Могу тебя написать или вас с Розой вместе, если захочешь. Но тату мне ближе как итерация искусства.
«Итерация искусства! — Ада скептически поджала губы. — Изумительный подбор слов!»
Из вежливости она присмотрелась к узорам на груди и предплечьях найфа.
— Необычные. Какая-то особая техника?
Вамп оскалился шире.
— Ага, авторская. Хотя это не я её придумал. Но в Америке делаю только я и помощница. И только вампирам. Угадаешь, что это?
Ада прищурилась. Угольные линии змеились под кожей, сталкиваясь и разбегаясь, выделяя мышцы, но складываясь и во что-то своё, особое.
— Так. Я сошла с ума, или это отсылка к Пикассо?
— Бинго! В рисунке зашиты три его картины! А материал?
Ада снова пробежала взглядом по тату, но безрезультатно. Она в этом не разбиралась.
— Сдаюсь.
— Нити! — сказал вампир торжествующе. — Протягиваю под кожей. У найфо процесс проходит без воспаления и шрамов, а держится дольше красок!
— Мммм, — протянул Род без энтузиазма, — а если картинка надоедает?
— В этом и соль! Клиенты хотят стабильности — хоть какой-нибудь!
Хмыкнув, Род уставился на кромку пушистого ковра под ботинками Мэдса. Отхлебнул пива.
— Не стесняйся, спрашивай ещё! Я встречаюсь с твоей сестрой вообще-то.
Род потёр переносицу, пряча за кистью лицо.
— Сколько ты зарабатываешь?
— Род!
— Достаточно, чтобы арендовать салон в Вемпасе. Основной доход у меня там от обычных тату.
— Но помогать нам с кредитом Мэдс не может! Он вне кланов, на нём куча налогов.
— Я над этим работаю, солнце! Обучаю ассистента, откроем новую точку… Время есть.
Вампир посмотрел на Роз, и оберегающая нарыв корка на душе Ады опять треснула. В ту ночь Терри смотрел на неё ровно так же: со смесью нежности и обещания. С мыслью, что время есть. Они принадлежали к разным мирам, к разным культурам и социумам, но с какого-то момента главным оказалось то, что они принадлежали друг другу. Четыре месяца назад он проводил её в Штаб на дежурство и отправился с Дереком в их квартиру-каморку, одну на троих. Они должны были встретиться утром. Они больше никогда не встретились.
Пол зашатался, Ада закрыла глаза.
«Дышим, Ада, дышим! Глубже! Ты на все влюблённые парочки так собралась реагировать? Да, чувак похож на людей из твоей старой тусовки, а ты чего ожидала? Роз из той же тусовки так-то!»
— Ладно. Сколько тебе лет?
— Сто двенадцать.
— И зачем она тебе? Мы же дети для таких как ты!
— Нет, ну это уже…
— Спокойно, Роза, нормальный вопрос! — вампир ненавязчиво коснулся её тыльной стороной ладони. — Род, ты прав и не прав одновременно. У меня другой жизненный опыт, другие воспоминания. Но биологически мне около тридцати. И, знакомясь с девушками, я не собираюсь обсуждать с ними любимые мультики или на какой стороне она сражалась в Великой французской революции. Мы существуем здесь и сейчас. Сходимся или не сходимся взглядами на жизнь и характерами. Важно похоже воспринимать настоящее, а не иметь общее прошлое. Понимаешь?
Глаза Ады оставались закрытыми.
«Не проводи параллели, не проводи! Не смей!» Однако сознание не слушалось и проводило.
— Кажется, да… А дальше? Поженитесь? А дети?
Дети… Ада не хотела детей, не хотела распространять генетическое проклятье. Терри воспринял это восхитительно легко, но заверил, что её гены в любом случае его не смущают.
— Мы пока на другом этапе. Я жду, когда Роза согласится ко мне переехать. А она не готова.
— Ммм. А у тебя есть этот, ну типа «гарем»? Она же не одна из…?
Роз почти зарычала.
— Брат, ты дебил!
— Шшшш! Всё хорошо, солнце! — Мэдс одной рукой привлёк её к себе. — Нет, у меня нет гарема, я вообще уже тринадцать лет не пью живых людей!
Ада поставила содовую на журнальный столик.
— Извините, я поднимусь. Голова кружится.
Она заперлась, прижала к себе гитару и поцеловала гриф как шею любимого. На гитару капало. Аду трясло от запертых в горле рыданий.
«Твари! Кровососы! Лицемеры! Живёте взаймы, сука, в поисках счастья, оплачиваете его чужими судьбами! Ненавижу! Скольких же ты, гад, выпил, что теперь на диету сел?»
Злость взметнулась красным знаменем, мышцы налились силой.
«Ё*аные уроды!»
Задетое самолюбие двух ублюдков лишило её всего, даже самой себя. Ада поклялась отплатить им той же монетой.
Изначально она собиралась примелькаться в «Цепном псе», познакомиться с персоналом, возможно, даже с кем-то завести отношения. Устроиться на работу, но не прямо в клуб, а к их поставщикам или кому-нибудь в таком роде. Только нужно было подождать, не рубить с горяча. Однако из-за Линчевателей теперь в клубе наверняка проверяли тщательнее, и заявиться туда придётся пораньше, пока её лицо ещё не выветрилось из памяти тех, кто следил за «Чикагской резнёй». План летел в тартарары.
Всхлипывая, она нацепила наушники.
All these thoughts I battle creeping up my skin, creeping up my skin.
Fears they try to rattle who I am within, where do I begin**
Гвидиче. Тоже та ещё скотина, но скотина, которая в ней нуждалась. Если Аду узнают в «Псе», сделка с итальянцем ей пригодится. Да и Мэдс представлялся Аде полезным: уважаемый тату-мастер, частый посетитель клуба, он мог стать прекрасным легальным проводником туда.
Мысли о мести, возможность планировать месть, остудили Аду. Она вновь ощутила опору, увидела цель, стремясь к которой, можно было не оборачиваться назад.
На цыпочках Ада пробралась в ванную, умылась. Мужчины внизу обсуждали животрепещущее, Мэдс гоготал.
—…Но ведь Элвиса инициировали, ваши признались!
— Это не значит, будто мы специально охотимся за селебритти!
— То есть тайно обращённые звёзды-вампиры случайно образовались, когда пошла тема с Легализацией?..
Помявшись у лестницы, Ада не решилась присоединиться. Найф наверняка слышал, как она плакала.
Через некоторое время он постучал.
— Мне это, обратно!
— Окей. А чем плох чёрный ход?
— Он освещён, его видно соседям, а твоё окно прямо напротив леса. Сама-то лазила?
— Нет, зачем? Я дверями пользуюсь.
Возле подоконника вампир задержался.
— Ты не пахнешь, Ада, — он обернулся, ловя реакцию. Она изобразила ступор.
— То есть?
— Избегаешь средств с отдушками. Прямо как найфо.
— Эээ, ну да. У меня аллергия. Это редкость?
— Отнюдь. Просто любопытно в сочетании с национальностью.
Ада вновь картинно «притормозила».
— А. Приду к тебе за татуировкой «Я не байхант».
— Клёво! Сделаю скидку! — и он растворился в гладкой темноте.
***
Сутки втянули в себя Давиде как ребёнок газировку через соломинку. Его бросило в гущу событий, прополоскало и выкинуло. Репортёры чествовали возвращение итальянца перед Домом вампиров, и он уделил им пару минут. Потом попал на подобие примирительной вечеринки в конференц-зале Дома, где Альберт, Лиззи и Мартин наперебой возмущались дерзкой атаке смертных, предлагая забыть старые обиды, чтобы как можно скорее приструнить наглецов. Вечеринку украшали сигареты и симпатичные донорки, готовые позволить больше, чем укус.
Разомлев от курева, Джонсон благодушно делился новостями — интересными и не очень. Во-первых, назвал имя Линчевателя, которого Давиде выпил в лесу. Даву оно и так было известно: Оскар давно подкупил одного полицейского, и всё выудил. Дуглас МакАдамс, ветеран Второй Кровавой, бывший член Ордена, покинувший организацию четыре года назад. Безработный, жил на военную пенсию, содержал жену и сына. Гаусс навестил вдову и теперь отрабатывал друзей и знакомых МакАдамса. Джонсон, а точнее, полиция, шли по тому же пути.