Какой-то упорный вамп старательно грыз скорпионий хвост, пока Зарьян выбивал зубы бешенной гончей.. Та уже минут пятнадцать отлетала прочь от силы удара, но возвращалась вновь, чтобы напасть. Тупость этих двоих раздражала, как не сдающийся тренажер в спортзале, который возвращает Тебя снова и снова к началу упражнения, не давая перейти к другому. А ведь докладывала разведка, он хорошо это помнил, что вампы очень сообразительные. Может они ошибались? Хотя , быть может , Зарьяну сейчас попался единственный безмозглый вамп во всей армии Дорвана Он до сих пор не мог понять, что его укус не может не повредить панцирь, ни занести инфекцию. Ну не судьба! Но он все равно не отцеплялся. Больно не было, конечно, но все равно неприятно ныло там, где его зубы отполировали до вмятин поверхность хвоста. Что уж говорить о гончей! Псина, она и есть псина. Хоть и инопланетное существо, если верить Лавкрафту. Она таки допросилась. Зарьян с облегчением выбил ей крайний левый клык и, собрав всю свою злость в кулак, врезал ей так сильно, что гончая скуля и повизгивая, то ли от боли, то ли от удовольствия, что довелось полетать немного исчезла на другом конце поля.
Зарьян повернулся к Вампу. Тот поднял на него мутный блеклый взгляд в котором плескалась уйма вопросов и искреннее недоумение.
- Ну что? – спросил Зарьян с притворным сочувствием. – Никак?
Вамп хлопал расстроенными глазами, продолжая держать хвост Зарьяна в кривых ручонках, но не пытался снова укусить. Зарьян был готов ему даже посочувствовать , но гораздо раньше, чем он успел это сделать, услышал за спиной шелест и шипение. Василиск! Зарьян дернул на себя хвост. Вамп от неожиданности опрокинулся на спину. Да так и остался лежать каменным изваянием. Василиск проползая мимо мощью гигантского тела расколол уродца и вбил осколки в подтаявшую почву.
Не успел Зарьян передохнуть, как по его хребту вскарабкалось нечто почти невесомое, но ловкое и быстрое. Он помотал головой, пытаясь сбросить с себя подобие насекомого, но тщетно. Существо крепко вцепилось в гриву, упорно подбираясь к мощной шее. Наконец-то достойный противник, но это почему-то радовало не слишком. Она еще и начала жалить, как оса. Уколы в шею были глубокими, болезненными. Но пока не смертельными. Очевидно, скальпель!»Медсестричка» умудрилась вцепиться в его шею цепкими ногами, как подвыпившая ковбойша в баре с вращающимся быком и не уставала тыкать своим оружием, пуская все новые ручейки крови..
-Да что же мне так фатально не везет сегодня – подумал Зарьян. Он бы так не рассуждал, зная что ждет его через минуту. Спину окатило жаром. Раны припекло так, будто к шее приложили раскаленный железный прут.. Неизвестно что уж там было у «медсестры» под халатом, а сгорела она как пучок соломы. Искры осыпали шелковистую гриву, запахло жженым волосом. Зарьян опрокинулся на спину и стал кататься по грязному снегу, как дворовый кот. Не величественно, но сбить пламенеющие огоньки повисшие на прядях гривы как-то было нужно. Боевой маг подпаливший оседлавшую его наездницу не спешил помочь правителю подняться. Такое позволить мог только один чародей, точнее ведьма. Зарьян услышал ее чувства прежде чем догадался , что это она и понял, что позу наездницы она увидела именно такой же двусмысленной, какой эта фраза и звучала.
- На минуту нельзя отвернуться . а Ты уже с бабами развлекаешься! – хмуря брови произнесла Ясмин. Она стояла посреди поля боя, крови , дыма, Хаоса и сверлила его ревнивым взором.
- О! Ясмин!- простонал Зарьян. - Выяснение отношений с Любимой - это катастрофа посущественней всякой борьбы с монстрами. – Только Ты можешь найти повод для ревности, там где никто даже искать не станет..
Боль от ожога давала о себе знать. Способность Мантикор к регенерации залечивает все и быстро, но Черт побери!- Ожоги болят ощутимее. Лапы держали не твердо. Зарьян с трудом поднялся, озираясь по сторонам. В бой вступили красные колпаки и гленсин, и оттого чернота размешалась яркими красками. Гленсин старались, они напоминали подростков на «Зарнице»(прим 1), громко кричали при каждом удачном ударе. Красные колпаки, напротив, молча орудовали топорами и секирами, предпочитая крошить противников в фарш.
Мимо прошла Кера, вращая полубезумными глазами, подвывая противно и неприятно. Она как будто скулила. Ее шатало как пьяную. Что-то в энергии драк и смертей наполняло их силой от которой они дурели. Ее занесло в сторону Зарьяна. Она задела его тощим бедром, а он еще не успел собраться, поэтому тут же рухнул на подтаявший снег, ударившись об останки окаменевшего вампа. Ему нужен был прилив энергии, но Ясмин не спешила на помощь, продолжая хмуриться. Тяжело дыша Зарьян взмолился:
- Дорогая! Прошу Тебя! Мне нужна помощь Хватит ребячиться!
Ясмин вздохнула. Сейчас она хотела бы наказать Зарьяна,: продемонстрировать свое недовольство и дать ему понять, что никакая другая женщина не может дать ему то, что может она.. Но он был прав! Она все равно вольет в него новые Силы, поможет подняться с земли и снова вступить в бой, так стоит ли тратить время попусту на демонстрацию обиды. Но, Боги – свидетели! Как это все выносить? Куда бы он ни направился, тут же поблизости оказывается парочка особей женского пола. Вот , даже здесь. А он всегда делает вид, что ничего не замечает. Это злило Ясмин еще больше.
Она подошла к лежащему в луже растаявшего снега возлюбленному и коснулась его хребта маленькими нежными ручками.. Сила полилась сквозь поры, хлынула потоком по венам, наполняя Зарьяна блаженством.. Это было так же хорошо, как укутаться в теплое одеяло и задремать. Зарьян не спешил подниматься.
Собственно говоря, ей совсем не обязательно было его касаться. Она могла вливать в него Силу, ту часть себя самой, что заряжала Зарьяна как батарейку и на расстоянии.. Но при любой возможности она его касалась. Это было необходимо им обоим, точно также как это необходимо всем любящим парам на земле. Не будь они Бессмертными, они точно также обменивались энергиями в момент соприкосновения, как это делают люди, порой даже не осознающие этого. И, это не столько магическая Сила, сколько энергия любви наполняющая нас с избытком, когда мы прикасаемся к Любимому человеку. Как всегда поток образов поплыл от одного из них другому и обратно. Она показывала как его усы щекочут ей ямку над верхней губой при поцелуе; как холодеют кончики пальцев в тот момент, когда она запускает руку в его волосы, гладя по взмокшему затылку, если ему сняться кошмары. Он вспоминал ее родинку на лопатке которой можно любоваться пока она спит, а сползшее одеяло обнажает ее до самой талии; как пахнут ее мокрые, свежевымытые волосы и какой задумчивой становиться она, когда переводит взгляд в окно. Это всегда было именно так.. они словно обменивались памятными моментами. Так делают все влюбленные: « А помнишь тот вечер в Питере?" Или « А помнишь закат над морем?» « Помнишь наш номер в отеле?»
Обмен памятью успокаивал Ясмин всегда, какие- бы безумные подозрения не закрадывались в ее голову.. Бывает два типа ревнивцев: собственники и неуверенные в себе люди. Собственник воспринимает весь мир как игровую комнату, где все игрушки принадлежать только ему., а любимый человек становиться вещью. Ну это уже вопрос к воспитателям не научившим его еще в детстве делиться. Чувство неуверенности же кроется в детских страхах и обидах. Эгоистичной Ясмин не была, да и склонной к самобичеванию личностью тоже. Но она слишком хорошо знала, что такое отсутсвие близких, чтобы бояться потерять обретенное. Потому то каждая женщина или даже подобие ее (как "медсестричка») воспринималась ею как посягающая на ее территорию особь. Вся ее жизнь заключалась в Зарьяне. Без него и мира бы не было.. Она защищала этот мир , как могла. И. сколько бы Зарьян не доказывал ей, что она единственная на свете, Ясмин всегда была на страже, в ожидании опасности.
- И эта туда же! – проворчала она, глядя в след слоняющейся по полю боя кере.. Однако голос ее стал мягче, теплее и приобрел мурлыкающие оттенки. Так всегда было. Когда она любовалась мыслями Зарьяна. А ведь она знала как он ее любит. Могла в любой момент заглянуть в него и увидеть все, но почему-то какая-то странная злая жаба сомнений заставляла ее ревновать все равно. Зарьян решил дать е йту уверенность , которой ей не хватало.