- Ради чего ты здесь Страйкер? - прохрипел перебежчик. - Взгляни на себя. Ты истекаешь кровью, как обложенный кабан. Тебе ведь плевать на роялистов. Отступи и сможешь уйти с высоко поднятой головой. Повернись и уходи. Не надо заходить дальше. Хэмпден прекрасно справился со своей задачей. Он надолго задержал вашу армию, и ей придется переждать ночь. Куда, по-твоему, направились выжившие в Брентфорде?
Страйкер сохранял молчание, и Мейкпис злорадно рассмеялся.
- В Лондон? Как же! Они поспешили назад к Деверё и нашептали ему кое-что на ушко. Бьюсь о заклад, ты знаешь, что это значит.
Висок Страйкера глухо пульсировал, в нем отдавалась пронзительная боль. Капитан изо всех сил сопротивлялся желанию упасть на колени и закрыть глаза.
Мейкпис продолжил издевательства.
- К рассвету это местечко уже будет кишеть солдатами парламента. Вы проиграли, разве не видишь? Если королю и удастся вновь подобраться так близко к Лондону, сделает он это уже без своей головы.
Страйкер посмотрел ему в глаза и произнес как можно спокойней:
- У тебя Мокскрофт. Ты должен отдать его мне, - он бросил взгляд за спину Мейкпису, мельком увидев шпиона, который по-прежнему неподвижно лежал, распластавшись на спине лошади. - Если нет, то мой долг - отобрать его у тебя.
- Ты и правда наивный простак, Страйкер. Скольких людей ты послал на смерть ради этого задания? Сколько еще крови должно пролиться за твою приверженность неправому делу?
Страйкер стиснул зубы. Он метнулся вперед, взмахнув палашом, так что Мейкпису пришлось проявить всю свою силу, чтобы отразить удар. Но тем не менее, он это сделал и через мгновение вильнул вбок, вынудив Страйкера столь же отчаянно отбить удар. Длинноволосому капитану пришлось отступить, чтобы его не одолели.
Мейкпис был быстр, быстрее чем когда-либо, и Страйкер был вынужден сосредоточиться и не терять концентрации, несмотря на боль, наполнившую тело, пот, жгущий глаз подобно кислоте, и горящие легкие.
Мейкпис окинул его взглядом с головы до пят и хищно ухмыльнулся.
- Становишься медлительным, - прошипел он. - Старым и слепым. Невыгодный расклад, Страйкер.
- А почему я слеп, Илай? Она была почти ребенком.
- Да нет, mon Capitaine, она уже не была ребенком. Каюсь, юной, может, и была, но точно не девочкой.
- А ты не спросил, сколько ей лет?
- Я видел, что достаточно. А затем убедился, что прав. Она ведь не противилась ухаживаниям, так ведь?
- Ты, ублюдок. Когда я вас нашел, у нее уже слез не осталось. Совсем ничего. Ты надругался на ней. Сломал её.
- Она стонала от удовольствия, mon Capitaine. Стонала и просила еще, это я прекрасно помню.
Страйкер тоже помнил этот день. Со дня ужасной и кровопролитной битвы при Лютцене прошла неделя, и английские наемники, сражавшиеся за победоносных шведов, по-прежнему квартировали в немецких деревнях. Он помнил, как в тот горький ноябрьский вечер вошел в саксонскую таверну, и даже сейчас перед ним стояло лицо той бедной девочки. Её подбородок и шея были измазаны блевотиной, а щеки были в синяках и подтеках от кулачных ударов.
Он вспомнил Бейна, развалившегося на стуле в углу. Сержант спокойно курил длинную трубку, сторожа дверь, пока его офицер получал удовольствие. Девчонку бросили на стол, а лейтенант Илай Мейкпис со спущенными штанами неистово входил толчками в неподвижно лежавшее перед ним тело.
Когда Страйкер вошел, Бейн отбросил в сторону трубку и потянулся к зловещего вида алебарде, приставленной к его боку. Страйкер выхватил клинок, прежде чем огромный сержант успел подняться на ноги. Увесистая гарда клинка влетела Бейну в висок, припечатав того в бессознательном состоянии к стулу. А потом Страйкер занялся Мейкписом.
- У меня по-прежнему остались шрамы, - прошипел Мейкпис.
- Ты заслуживал порки, Илай.
- Порки? Я едва дышал после того, как ты меня отделал. Прошел почти месяц, прежде чем я вновь смог ходить! Но этот месяц я потратил с умом. Получил время обдумать месть, - гримаса перебежчика превратилась в злорадную ухмылку. - И расплатились мы с тобой стократно.
Страйкер помнил расплату. Как в его эль подсыпали зелье, когда он праздновал канун нового года в сомнительном борделе, и как его в полуобморочном состоянии отделал здоровый сержант Бейн, избив кулаками и дубинкой. Помнил, как очнувшись, обнаружил себя с кляпом во рту привязанным в глубине небольшой заброшенной конюшни. Помнил черную дорожку пороха, которая с шипением подбиралась к пороховому бочонку возле него.