Солдаты не сдвинулись с места, пока староста не оказался в десяти шагах от ближайшей лошади. Конь капитана, откликнувшийся на легкий взмах поводьев, отделился от центра группы. Грозное животное, чья шкура лоснилась от пота, остановилось на расстоянии удара шпаги от селянина.
Страйкер продолжал смотреть, изучая своего соперника.
- Только не подведи меня опять, черт бы тебя побрал, - прошептал он сквозь стиснутые зубы.
Командир кавалеристов был молод, а его дорогое платье указывало на привилегированное положение. Он отказался от защитного кожаного камзола, который носили его подчиненные, отдав предпочтение удобному черному шерстяному плащу, отделанному золотом. На груди он носил черную кирасу с позолоченными заклепками, голову венчал сверкающий черный шлем, который он снял, обнажив коротко остриженные светлые волосы. Лицо украшали усы и борода, хотя всклокоченная растительность лишь усиливала впечатление, что ему едва исполнилось двадцать.
Страйкер посмотрел на Форрестера, передав тому мушкет.
- Мне надо услышать, о чем они там болтают. Подержи-ка это, Форри.
За мушкетом последовала его берендейка, осторожно стянутая через плечо, а за ней с перевязи сползли и ножны. Это был медлительный и неприятный процесс, но вынужденная мера.
Он пригнулся, стараясь держаться ниже уровня окна, и прокрался в конец комнаты, а затем спустился вниз по ступеням, скрип которых его обострившимся чувствам показался неестественно громким.
Быстрыми шагами он пересек небольшую прихожую скромного дома Арчера и притаился за низкой дверью, из которой вышел староста. Дверь была слегка приоткрыта, и в комнату врывался холод. Страйкeру удалось заглянуть в щель между дверью и косяком. Его единственный глаз перебегал слева направо, на площадь, солдат, их лошадей и Арчера.
- Верный последователь Бога и парламента. Как и вы, - нервно проговорил староста, кивая в сторону оранжевой перевязи, охватывающей торс капитана. В этой войне перевязь была единственным знаком принадлежности солдата к какой-либо воюющей стороне, чем и руководствовались простолюдины. Кавалерия роялистов чаще всего предпочитала кроваво-красную.
- Бога, парламента и короля Карла, - поправил его капитан. - Мы сражаемся, чтобы освободить нашего господина от влияния, затуманивающего его взор, - он сделал паузу. - Разве не так?
- Да... так и есть, - ответил селянин.
Офицер, которого, похоже, удовлетворила выказанная Арчером преданность, передал свой шлем одному из двух сопровождающих отряд трубачей. Перекинув через седло высокие кожаные ботфорты, капитан спрыгнул в вязкую грязь.
- Капитан Роджер Тайнтон, к вашим услугам, - сказал он, протянув затянутую в перчатку руку. Угодливый селянин с жаром пожал ее, у него отлегло от сердца. Бряцавших оружием всадников следовало бояться, какой бы стороне они ни принадлежали.
- Весьма рады вам, капитан, - искренне ответил староста, - но боюсь, что для ваших лошадей в деревне не хватит корма. Возле церкви находятся конюшни,- он указал на восток, на окруженное зарослями дрока поле, на окраине которого стояла небольшая церковь с примыкавшими к ней полуразрушенными строениями. - Возможно, вам будет угодно расположиться там, пока я позабочусь о вашей провизии?
Прекрасно, подумал Страйкер. Арчер в точности следовал его инструкциям, отводя силы круглоголовых, чтобы роялисты могли ускользнуть.
- Благодарю, - сухо ответил Тaйнтон. - Но мы остановимся на отдых здесь.
Роджер Тайнтон был благородных кровей.
- Мой отец даже был советником короля, - сказал он, - прежде чем началась... эта кутерьма, - он махнул рукой, пытаясь объяснить, как именно бушует война. - Теперь он возглавляет наши войска в чине полковника.
Они устроились в скромном доме Томаса Арчера. Тайнтона усадили в лучшее кресло, а староста и его жена устроились на скамье напротив. Между ними стоял крепкий, грубо сколоченный стол, не отличающийся ровной поверхностью. Кушанья подали в деревянных мисках, которые угрожающе накренились.
Основная часть отряда направилась в сторону церкви и прилегающим к ней конюшням, но Тайнтон, к вящей досаде Страйкера, передав командование отрядом лейтенанту, предпочел незамедлительно приступить к трапезе. Пара солдат разместилась возле дома, охраняя своего командира, а остальные удалились. Таким образом, Страйкера и его друзья остались дома в ловушке.
Страйкер теперь переместился в узкое прохладное помещение, служившее супружеской чете кладовкой. Она примыкала к кухне и оказалась идеальным местом для подслушивания.