Страйкер вынул изо рта тлеющий фитиль. Во время дуэли с погибшим кавалеристом фитиль болтался у него во рту и обжег в нескольких местах шею, но вплоть до этой секунды он почти не замечал выжженных отметин на коже. Он вставил фитиль в зубцы серпентина и прицелился в следующего всадника, попытавшегося его задавить. На мгновение его взгляд перебежал за облаченное в защитный камзол плечо, остановившись на всаднике, который кружил в отдалении среди деревьев. Широкоплечий всадник с яростным взглядом носил черные доспехи и уверенно держался на большом гнедом коне. Сперва Страйкер не уделил ему особого внимания, но затем в его памяти всплыл облаченный в черные доспехи офицер со светлыми волосами и дорогим оружием. Роджер Тайнтон.
Ближний всадник помчался на Страйкера, и тот вновь сфокусировал взгляд, прицеливаясь вдоль пяти футов мушкетного ствола, протянувшегося перед глазом. Когда Страйкер надавил на холодный спусковой крючок, его обзор затмило знакомое облачко с искрами. Тяжелый грохот рухнувшего тела дал понять, что выстрел попал в цель.
Когда пороховой дым расселся, завитками поплыв к лесной чаще, Страйкер уловил сияние золотых заклепок, блеснувших в тусклом свете в сорока шагах от него.
Вокруг кипели смертельные дуэли. Кавалерист против пехотинца. В любом другом случае пеших воинов изрубили бы, как соломенных кукол, на которых тренируются кавалеристы. Но низкорослые деревья не давали сторонникам парламента достаточного простора для свободы маневра, а противники были проворны и прекрасно обучены.
Оставшиеся в живых роялисты теперь расстреливали свои заряды. С помощью клинков и свирепости они отбились от первой засады, и теперь, когда кавалерия отошла, чтобы перестроиться, могли последовать примеру Страйкера и вставить фитили в заряженные длинноствольные мушкеты. Пронесший по всему лесу и отдавшийся эхом далеко в ночном небе негромкий треск возвестил о том, что порох на полках успешно занялся, и трое круглоголовых свалились с седел.
Страйкер насколько мог старался оглядеть поле битвы. Слева от него находился Уилл Скеллен, и хотя обзор этой стороны для него был сильно ограничен, капитан мельком заметил, как жилистый сержант вонзил свой длинный клинок в круглоголового, который явно пожалел о том, что выбрал для очного поединка опытного вояку.
Внезапно Скеллен пропал из вида, и сердце у Страйкера сжалось, но пронзительное ржание мускулистой лошади известило его о том, что сержант пустил в ход свой клинок, подрезав коню суставы и завалив вместе с ним всадника.
Где-то позади Страйкер расслышал голос капрала О'Хэнлона. Несгибаемый ольстерец проклинал всех без разбора, подначивая круглоголовых сразиться с ним, если кишка не тонка. Три всадника приняли вызов и направили коней на мускулистую фигуру, забрызганную запекшейся кровью. Страйкера охватило непреодолимое желание встать плечом к плечу рядом с О'Хэнлоном и встретить атаку вместе с ним, но он находился слишком далеко, чтобы вовремя добраться до мушкетера. О'Хэнлон был предоставлен самому себе.
Пехота не в силах разбить кавалерию, особенно когда пешие бойцы так рассеяны. Их разгром людьми Тайнтона был лишь вопросом времени. Они, возможно, могли бы сдержать силы сторонников парламента, если бы сбились в тесный квадрат и могли поддерживать плотный залповый огонь, но даже тогда у них, вероятно, не хватило бы мушкетов, чтобы переломить ход схватки.
Страйкер взглянул на свой мушкет. Обычно он не расставался с ним, даже истратив заряд, поскольку его с успехом можно было использовать, как дубину, но против всадника мушкет почти бесполезен. Страйкер отбросил его, закинув в заросли пожухлого бурого папоротника, и опять обнажил эсток, отходя назад в надежде достичь повозки и защитить Мокскрофта. Он оглянулся, убедившись, что шпион в целости и сохранности. Несмотря на недоверие к капитану Мейкпису и сержанту Бейну, Страйкер облегченно вздохнул, увидев, что оба стоят с обнаженными клинками рядом с экипажем готовые сразить любого, кто изберет своей целью пленника.