Роялисты уставились на нового заключенного, растянувшегося на полу. Бёртон сделал шаг вперед и встал на колени рядом с лежащей ничком фигурой.
Солдаты уже поднимались вверх по лестнице, когда Тайнтон снова крикнул из люка:
- Не очень удобное соседство, признаю. Но ничего уж не поделаешь. Хотя я и джентльмен, мое рыцарское поведение не распространяется на еретичек и французских шлюх.
Люк снова опустился на место, а за этим наступила тишина. Глазам Страйкера снова пришлось привыкнуть к темноте, и он оглядел хрупкую фигуру.
Прапорщик Бёртон откинул с пленника капюшон. Рассыпавшиеся светлые волосы в тусклом свете походили на огонь маяка. Бёртон разинул рот.
- Сэр, это женщина.
Когда горло Лизетт Гайяр обожгло бренди, она снова перенеслась в прекрасные ночи, проведенные в тепле таверн, когда они пили вино и горланили песни. Потом этот образ немного изменился, и теперь ее пьющим, танцующим и распевающим компаньоном оказался англичанин с худощавой, крепкой фигурой и добрым сердцем.
И тогда тепло таверны исчезло, сменившись холодной темнотой. Но вкус бренди по-прежнему оставался на языке, а высокий англичанин по-прежнему на нее смотрел.
Она села, голова неконтролируемо запрокинулась. Девушка снова начала заваливаться навзничь и почувствовала, как ее подхватывают крепкие руки.
- Приляг.
- С каких это пор вы отдаете мне приказы, капитан? - возмутилась она, заставив себя снова сесть.
- С ней всё будет в порядке, - сказал Страйкер.
Через несколько минут Лизетт снова обрела равновесие и осторожно ощупала свой поврежденный глаз.
- Сукин сын меня ударил, - внезапно сказала она.
- Тайнтон?
Она покачала головой, зажмурившись от боли, которую вызвало это движение.
- Человек у реки.
- Думаю, тебе придется объясниться, Лизетт, - сказал Страйкер.
Лизетт Гайяр поведала историю своего путешествия из Басинг-хауса.
- Я собиралась сесть на баржу, направляющуюся из Ричмонда к побережью.
- Зачем? - поинтересовался Страйкер.
- Чтобы сесть на корабль, разумеется.
- Зачем?
- Не могу сказать. Просто мне нужно быстро покинуть Англию.
Заметив любопытные взгляды, она объяснила:
- Эти ублюдки мятежники обыскивают все лодки на Темзе.
- И немудрено! - воскликнул Форрестер. - Наша армия на пути к захвату Лондона. Они дрожат, как котята в медвежьей берлоге.
- Я этого не знала! По крайней мере, что они будут обыскивать так тщательно, - она задумчиво задвигала челюстью. - Меня нашли чуть вниз по реке. Думаю, меня бы отправили в лондонскую тюрьму, но они получили приказ срочно доставить меня сюда.
- Ты ведь наверняка могла бы всё объяснить. К примеру, сказала бы, что решила переночевать на барже, - фыркнул Страйкер.
Лизетт оглядела помещение, ее голубые глаза шмыгали по сторонам, пока она обдумывала ответ.
- У меня был с собой пакет, - сказала наконец она. - Меня приняли за шпионку.
- Пакет для королевы? - спросил Страйкер.
Лизетт проигнорировала вопрос.
- Его забрали. Тот молодой в черных доспехах.
- Смотри цветком невинным, но будь под ним змеей.
- Сэр?
Капитан Ланселот Форрестер топтался в темном углу вместе с Бёртоном и Скелленом. Страйкер посмотрел в их сторону.
- Снова "Макбет", сержант Скеллен. Первый акт, сцена пятая. Хотя наш невинный цветок скорее скрывает клинок, а не змею.
- Это эта женщина? - спросил Бёртон.
- Лизетт Гайяр, - ответил Форрестер так, чтобы сидевшие в углу напротив Страйкер и Лизетт не могли его слышать. - Когда-то очень давно она была возлюбленной Страйкера. Считалась погибшей, утонувшей во время кораблекрушения у берегов Кале.
- О, - это всё, что смог сказать Бёртон.
- И в самом деле "о", прапорщик, - ответил Форрестер. - Она была... то есть она и сейчас агент короны. Агент королевы Генриетты. Мне кажется, они со Страйкером - родственные души. Оба одинаково сложные, находчивые и недоверчивые.
- К тому же она красотка, - добавил Скеллен.
- Вы абсолютно правы, сержант. Мысль о том, что она мертва, едва не уничтожила его...
Скеллен усмехнулся.
- Мы с ним познакомились как раз тогда. Страйкер вел себя как настоящий ублюдок.
- Да, - согласился Форрестер, - у него было на редкость дурное настроение. Бог его знает, что там случилось между ними в Басинге, но это, должно быть, потрясло его до глубины души и на всю жизнь.
- Они говорят обо мне, - прошептала Лизетт Страйкеру на ухо.
Страйкер смотрел на смутные силуэты трех товарищей.
- И ты их в этом винишь?
- Наверное, нет.
Лизетт изучала его в сумерках темницы. Ее большие глаза, лазурные колодцы в темной бездне, рассматривали лицо Страйкера. И там читалась мягкость. Первый настоящий признак того, что Лизетт снова появилась в жизни капитана.