Реквизит был тот же, но теперь, когда кома закончилась, и Сэм оказался в мире 1973 года насовсем, Девочка с Заставки тоже изменилась. Прошлая была в ярко-красном платье и с ободком на голове. Теперь же она была в черном - траурно-черном - и с большими каплями слез, нарисованными на щеках. Также изменилась и зеленая кукла с лицом клоуна, которую она всегда сжимала в руках. Теперь кукла была с ног до головы замотана в грязные, испещренные кровью бинты, как больничный пациент в дурацких комедиях.
- Что-то с ним не так, - сказала девочка, печально разглядывая куклу. - Он упал с полки и теперь весь переломанный.
Девочка начала петь своему перебинтованному малышу колыбельную:
Бедный кукленок,
Что ж ты не рад,
Он прыгал и упал,
И прямо в ад попал,
И плачет, и плачет, как глупая неженка.
У нее за спиной всплыла вверх черная луковица размером с человеческую голову. Через пару метров она остановилась, подпрыгивая и раскачиваясь на конце веревочки, привязанной к запястью девочки. Теперь Сэм увидел, что это был черный, как смоль, наполненный гелием шарик, будто рекламный сувенир, принесенный домой со смертельной ярмарки.
- В этот раз ты это сделал, Сэм, - сказала девочка, поднимая на него бесконечно печальные глаза. - Ты все бросил. Теперь назад не уйти. Все сломано. Все мертво. Ты бедный кукленок. Ты очень не рад. Ведь ты прыгнул, и упал, и прямо в ад...
Сэм оборвал ее на полуслове, схватив деревянный мольберт и доску и с силой швырнув их на плиточный пол. Хрупкие деревянные ножки мольберта раскололись.
- Всегда ломаешь вещи, да, Сэм? - сказала девочка.
- Я хочу, чтобы ты убралась из моей жизни, - сказал Сэм, тыча в нее пальцем. Он расправил плечи и уставился на нее.
- Но у тебя нет жизни, Сэм.
- Конечно есть. Больше, чем когда-либо. И я не позволю тебе вплыть в нее, строя из себя короля джунглей.
- Пытаешься звучать круто, Сэм? Пытаешься звучать, как он?
- Я не пытаюсь звучать как кто-нибудь. Это говорю я, понятно тебе? Я говорю, что у тебя были шансы на успех со мной. Ты с самого начала была поблизости, заставляя меня сдаться и умереть. Но я победил тебя. Я победил тебя.
- Но ты же меня не победил, Сэм. Ты мертв. Ты умер.
- Открой глаза, крыса ты злобная! - заорал на нее Сэм, разглядев за маскировкой и представлением девочки страшную реальность, полыхающую в ней. - Я все еще здесь, видишь? Я все еще здесь! Так что забирай свою доску, и игрушки, и свои жалкие намеки и проваливай в ту мерзкую выгребную яму подсознания, откуда ты вылезла.
- Твоя бедная мать, - мягко произнесла девочка.
- Моя мать не имеет к тебе никакого отношения.
- Она вынуждена жить с тем, что ты сделал.
- Я сделал то, что должен был.
- Она все время спрашивает себя: "Могла ли я что-то сделать? Могла ли я что-то сделать?"
- Я знаю, что ты делаешь, коварная маленькая сучка, и это не сработает, слышишь?
- Она винит себя, Сэм. Она никогда не перестанет винить себя. Ты разбил ее бедное сердце.
- Я знаю, кто ты такая, - сказал Сэм, стараясь говорить низким, сдержанным голосом. - Я знаю, что ты делаешь. Ты только так можешь управлять, да - воткнуть нож и повернуть его? Чувство вины. Раскаяние. Страх. Это все, с чем ты можешь работать. Но видишь? Я не слушаю. Я не слушаю!
- Она не заслужила разбитое сердце, Сэм. Только не твоя старая бедная мама.
- Я сказал, проваливай! - рявкнул Сэм и резко развернулся - и тут же снова натолкнулся на Девочку с Заставки, стоящую прямо напротив него. Он вскрикнул и отпрыгнул.
- И потом, еще бедняжка Майя, - сказала она. - Думаешь, ее это тоже не затронуло, твое самоубийство? Вы с ней были так близки, Сэм. Как ее могло не ранить то, что ты сделал?
Майя. Майя Рой. Имя из прошлого - или, скорее, из будущего. Это с Майей он был в 2006 году, они оба работали вместе и жили вместе, их отношения прогибались от натяжения, от того, что они никогда не были порознь. Деля рабочий кабинет, деля дом, деля постель, деля напряжение, и скуку, и огорчения жизни в уголовном розыске, они истрепали свои чувства, пока не осталось ничего, кроме голых нервов и пререканий. Сэм и Майя в итоге ощущали себя, как сокамерники, а не любовники, круглосуточно находящиеся взаперти вместе, и напряжение их работы к чертям разбило все то, что связывало их.
- Даже если ты не думал о маме, ты должен был подумать о бедняжке Майе, Сэм, - сказала девочка. - Ты должен был о ней задуматься, прежде, чем сделать то, что ты сделал. Прежде, чем прыгнуть.
- Я думал о Майе, - ответил Сэм. - Я только о Майе и думал, когда эта проклятая машина врезалась в меня в 2006 и перенесла сюда в первый раз. Я знал, что между нами все кончено - или почти все, черт бы побрал. Я не хотел увидеть конец всему. Я не хотел верить, что я точно такой же, как все остальные копы, которых я знаю, с их неудавшимися браками и загубленной семейной жизнью. Мне хотелось верить, что работа нас не разлучит. Мне хотелось верить, что у нас с Майей есть что-то сильнее этого.